— Жду!
— Когда все закончится, перед тем как разбежаться, посидим в кабаке?
— Почему нет? Только не здесь, а в Белогорске.
— Согласен! Если что, немедленно звонок. До убытия товара буду в поселке.
— Понял. Позвоню… если что! Но не должно быть этого…
— Я тоже так думаю! Отбой, подполковник!
Воскресенье прошло как обычно. С утра комбат устроил строевой смотр, его продолжил спортивный праздник. После обеда часть военнослужащих отправилась в увольнение, а в 21.30 состоялась общебатальонная вечерняя поверка.
В понедельник вместо занятий, как это практикуется в большинстве подразделений обеспечения, взвод материального отделения занялся повседневной работой. Транспортники разъехались по нуждам начальников служб части. Три машины отделения подвоза ГСМ ушли на окружную базу за горючим, первое отделение подвоза боеприпасов сержант Жуков вывел на верхние склады. Майор Лопухов с согласия комбата решил подготовить площадку перед боксами, залатать дыры в проволочном заграждении, поправить столбы. Волкова с Сониным направили внутрь бокса подмести покрашенный бетон, заменить промасленную ветошь на рессорах стоящих на длительном хранении автомобилей с боеприпасами. Жуков проинструктировал молодых солдат, дополнительно приказав на месте стоянки, не разведя грязи, помыть «КамАЗы», стоявшие крайними. И не на колодках, как остальные. Придать им вид машин, не выходящих из бокса.
По общей команде начались работы. Принесли воду в ведрах с пожарного щита, достали щетки комплекта обработки техники после применения оружия массового поражения. Подошли к машинам.
Волков сказал товарищу:
— Эти ночью заходили в парк?
Сонин пожал плечами:
— Ну и что?
— Да ничего.
— Вот именно. Начнем работать или пойдем в курилку, перекурим?
Волков усмехнулся:
— Тебе Жуков перекурит. У него все по команде. А ее на перерыв не поступало.
Сонин осмотрелся:
— Да плевать я хотел на этих шакалов, покурю здесь. В углу, за машинами, у пожарного щита.
Волков воскликнул:
— Да ты что? А если искра? Тенты пыхнут, глазом моргнуть не успеешь, а загорятся машины – этот склад на клочья разорвет. Тут же и снаряды, и патроны, и гранаты, и даже зенитно-ракетные комплексы.
— Я аккуратно! А ты лучше, Диман, выйди к воротам да на стреме постой, лады?
— Ну, гляди! Может, не надо?
— Помнишь, как в фильме про Шурика: «Надо, Федя, надо!» Не во всем же подчиняться этому дуролому Жукову? Сам-то ходит по территории с сигаретой! Ему, значит, можно нарушать инструкции, а нам нет? Мы что, рабы? Так постоишь на атасе?
Волков согласился:
— Ладно. Только ты быстро!
— Три минуты.
Сонин ушел за машины. Волков шагнул к воротам, откуда мог видеть всю территорию перед боксом.
Прошло пять минут. За это время можно выкурить две сигареты, а Сонина нет. Волков крикнул в бокс:
— Антон, ты чего, уснул там у пожарного щита?
В ответ приглушенное:
— Да погоди ты! Стой, где стоишь, да смотри за подходами внимательно.
— Что произошло?
— Скоро узнаешь! И охренеешь по полной! Вот только еще кое-что проверю?!
— Да где ты?
— Где, где? В кузове! Но молчи и смотри в оба.
Вскоре Сонин подошел к товарищу.
Волков спросил:
— Ну чего?
Антон серьезно взглянул на сослуживца:
— Чего, спрашиваешь? А то, что в «КамАЗах», которые ночью завезли на склад взводный и зампотыл, не боеприпасы и оружие, а что бы ты думал?
— Антон, не тяни, ну откуда мне знать?
Сонин ответил кратко, как ударил бичом:
— Наркота!
Волков застыл в крайнем удивлении, тихо повторив:
— Наркота?
Сонин шмыгнул носом:
— Да! Оружейные ящики с пакетами героина.
— Да откуда ты знаешь, что это героин?
Антон усмехнулся:
— Откуда? Да у меня на гражданке половина друзей на игле торчала. Сам пробовал, но вовремя остановился. Не втянулся. А пацаны не смогли. Троих после школы похоронили. Один ласты завернул от передозы, другой повесился, третий из окна выпрыгнул. Полетать, как птица, захотел. Ну и полетал. Штопором прямо на крышу иномарки, с девятого этажа. Страшная вещь, этот героин. Килограмм бешеных денег стоит, да что там кило, на «чек» иногда деньги не достать, а тут героина тонны. Это какие же «бабки»? И сколько жизней обреченных? Тысячи жизней! Не меньше!
Волков оторопел, затем спросил:
— А ты как про него узнал-то? Зачем в кузов полез? И как пролез, если тенты опечатаны?
Сонин невесело усмехнулся:
— Сам же на вопросы и отвечаешь. Узнал о наркоте, потому что решил посмотреть, чем загружены «КамАЗы», чувствовал, неспроста их ночью сами офицеры сюда заводили. А залезть смог, потому что на тенте самого крайнего «КамАЗа» пломба неплотно прижата к проволоке. Видно, торопился наш старлей. Я проволоку вытащил, трос отпустил, дырочка образовалась. В кузове в два ряда обычные оружейные ящики. Вместо печатей пластиковые блямбы. Короче, вскрываю верхний ящик – пакеты. В пакетах порошок. Один аккуратно проковырял, отсыпал порошку. Убедился, героин. Ну, положил обратно. Посмотрел ящики у кабины – тот же самый груз. Следы убрал, печати в порядок привел и – к тебе. Вот такие дела, Диман. Если в первом «КамАЗе» наркота, то и во втором тоже! И банкуют героином зампотыл с нашим взводным. Кто бы мог подумать, что такое может быть в армии? А ведь кто-то очень умный решил часть использовать как схрон наркоты. Кто здесь чего проверит?
Волков задумчиво произнес:
— Так, значит, и комбат в этом деле замешан?
Но Сонин отверг предположение друга.
— Вряд ли! Бизнес, конечно, выгодный, но и риск какой? А если все же менты или фээсбэшники выйдут на склад? Тогда командир получит на всю катушку. И, скорей всего, из зоны уже не выйдет. А свобода для подполковника, да и для всех других, куда дороже денег. Любых денег. Тем более комбат – офицер перспективный, у него боевой орден, связи в Москве, скоро, говорят, в бригаду уйдет. Получит полковника. Там и до генерала недалеко. Нет! Грабов наверняка ничего не знает о делах подчиненных! А те пашут на мафию. И в группировке Лопухов с Кутенко, ну, может, еще начальник службы ракетно-артиллерийского вооружения, хотя не факт! Возможно, с Лопуховым и Кутенко был заодно и прапор, что сгорел вместе с домом. Но это тоже предположение. В общем, с наркотой связаны те, кто имеет доступ к верхним складам. А это Кутенко и его начальник Лопухов. Вот они, суки, и плетут кружева. Но они «шестерки». Не торгаши, а так, обслуга точки отстоя товара. Торгаши где-то в стороне.