— Я тоже. Но факт остается фактом, Ирина больше не живет в Меджере, и, куда она уехала со своей семейкой, неизвестно. Может, позже весточку о себе подаст?
— Та-ак! Вот она, значит, как? Ну, что ж, счастья ей.
В 9-00 Запрелов зашел в штаб. Прошел в строевую часть, попросил чистый лист бумаги. Написал рапорт на увольнение. И вновь, закрывшись у себя в квартире, запил. Дня через три решил навестить и. о. начальника ОВД Амандурды Каррыева. Тот встретил его в милиции и тут же отвел домой. Дорогого гостя встретили тепло. Накормили, напоили. Илья рассказал о боевых подвигах Тачмурада, с которым он, Запрелов, прошел не один десяток горных троп Афганистана. Позже, отозвав Каррыева в сторону, спросил:
— Дурды! Тебе неизвестно, куда семья Кручинских уехала?
— Подожди, дай вспомнить. Они, как выписались, я специально карточки учета убытия и прибытия, заполненные ими, посмотрел, знал, спросишь. Так! В карточках они указали, что переезжают в Россию, в город Мичуринск Тамбовской области!
— В Россию?
— Да! Но думаю, это фикция! Скорее всего, их где-то приютил Мурад, отец сына Ирины. Если так, то тебе ее не найти!
— Спасибо!
— Но я могу поискать! Возможности для этого есть.
— Нет, не надо! Она выбрала свой путь…
С того дня прошло три месяца. За это время Запрелова пытались уговорить бросить идею с увольнением, но Илья был непреклонен. Командиру дивизии пришлось подписать рапорт капитана и отправить его по команде. Приказ же пришел спустя еще три месяца, 27 октября 1985 года. За все это время от Ирины ни Гале, ни Запрелову не пришло ни единой весточки. 1 ноября Илья Запрелов сел в купейный вагон поезда Ашхабад-Москва. Его провожали Чупанов с Галиной, Важанин и майор милиции Каррыев. В 14-00 поезд отошел от станции Меджер, навсегда унося из этих мест офицера, служившего Родине верой и правдой, но в удостоверении личности которого значилось, что он, капитан Запрелов Илья Павлович, приказом Главкома сухопутных войск за № 0… от 25.09.85 года уволен в запас по статье 61 «За совершение проступков, дискредитирующих высокое звание советского офицера»! Вот так! И никак иначе! Два ордена и две боевые медали за два года войны, тяжелое ранение, десятки тяжелейших боев, верность долгу и присяге, а в результате — дискредитация звания советского офицера… Но такое было. И далеко не с одним Запреловым! Чудовищная несправедливость, сломавшая жизни сотням, если не тысячам настоящих офицеров лишь за то, что они смели выступить против Системы, иметь собственное, отличное от линии партии и правительства мнение! Находить в себе мужество противостоять предательству и лжи! Такое тогда не прощалось. Никому!
* * *
Уезжая, Запрелов даже не подозревал, что его знакомство с Ириной, казалось бы, навсегда закончившееся окончательным разрывом, неожиданно и внезапно будет иметь продолжение, правда, уже в иное время и в иной обстановке. Илья вновь окажется в строю, станет офицером спецназа. Но сейчас, когда мимо проплывали мазанки окраины Меджера, он об этом не знал и не мог знать, с грустью думая о том, что ждет его в непривычной и чуждой гражданской жизни.
Девятнадцать лет спустя
Переславль, 4 августа 2004 года.
Автомобильная стоянка недалеко от кинотеатра «Восток».
8часов 10 минут.
Сменщик Запрелова сегодня запаздывал. Костя Рыбин обычно появлялся рано, часов в 7, так как жил за городом в деревне Мальцево, что рядом с платформой 217 км по южному направлению, и приезжал в Переславль первой рабочей электричкой, которая прибывала в 6-37. Так что Константин был привязан к графику движения пригородных поездов. Но уже девятый час, а Рыбина все не было. Запрелов подумал, уж не случилось ли что? Сменщик и товарищ жил в деревне один в собственном доме, доставшемся от родителей. Баба два года назад ушла от Константина, встретив новую, как она объяснила, и на этот раз настоящую любовь. Как будто любовь может быть настоящей или ненастоящей. Она либо есть, либо нет и никаких прилагательных не признает. Тем не менее жена ушла от Рыбина, обосновавшись со вторым мужем, коммерсантом средней руки, где-то в центре города. Детей у них не было, а посему за эти два года Константин ни разу не видел своей бывшей. Рыбин любил Лену и тяжело переживал разрыв. Но, в конце концов, смирился, привык, но другой семьи не завел. Холостяковал. Как, впрочем, и сам Запрелов. Уволившись из армии и вернувшись в родной Переславль в полдома, также доставшемуся ему в наследство, но от деда, Илья спустя год встретил женщину, с которой прожил полгода. На большее его не хватило. И не Лида была виновата в разрыве, она как раз всячески пыталась избежать его, но Запрелов как-то вдруг остыл к ней. Он и с самого начала особых чувств к Лиде не испытывал. Симпатия была, да, но не более. Этого для создания семьи оказалось мало. Были у него и другие женщины, но те уже вовсе «по случаю». Все же ему было только 46, мужчина в расцвете сил, и без женской ласки жить не мог. Те появлялись в его жизни недели на две, потом тихо уходили из нее. В общем, жил он одним днем. И без всякой перспективы как-то улучшить или изменить ее. Пил. Иногда немного, граммов сто после дежурства, иногда до помутнения в мозгах и практически каждый день. Зарплаты хватало, да и самогон стоил копейки. Правда, у тех, кто знал его! Частный сектор, который назывался в обиходе Сады, а официально поселком Цемзавода, представлял собой три улицы одноэтажных старых зданий, лучами отходящих от рынка и старой площади, с названиями Белая, Линейная, Полянская. На Полянской в доме № 6 в двух комнатах с кухней, верандой и ванной с туалетом, все же удобства дед в свое время в жилище провел, и обитал капитан спецназа в запасе, полный кавалер ордена Красной Звезды, а ныне охранник автостоянки Илья Запрелов. Третий орден он все же получил. Спустя год после увольнения. Но не Красного Знамени, а вновь Звезды. Как раз перед ноябрьскими праздниками его вызвали в областной военкомат, где генерал, комиссар области, и вручил ему высокую правительственную награду, сопроводив вручение стандартной для подобных случаев фразой, типа награда нашла своего героя. Нашла-то она нашла, да что толку? Лежит себе, пылится в коробке из-под одеколона вместе с другими орденами и медалями, а также погонами капитана, полученными в далеком Афганистане.
Выпустив очередную машину, Илья взглянул на часы: 8-30! Да, видимо, у Кости что-то произошло. Лишь бы не с ним самим. Рыбин последнее время жаловался на боли в сердце. Илья советовал товарищу лечь на обследование, но куда там? Костя запах больницы на дух не переносил. А врачам не верил. Надо позвонить ему! У него в деревне был телефон, да и сотовый он недавно приобрел, надо только номера, записанные где-то в журнале приема-передачи дежурства, найти. В свой мобильник Запрелов номера Рыбина не ввел, поленился, теперь ищи, перелистывая весь журнал.
Но звонить не пришлось.
Как только Илья взялся за талмуд, на улице послышалось характерное покашливание Рыбина.