По всему стану разжигали костры, их искры взлетали в чернеющее на глазах небо и гасли. Заметно, что сарматы чуть в стороне от хозяев, дружба дружбой, а сидеть все же приятней со своими.
У сарматов повозок немного, амазонки вообще живут как скифы-воины, для них постель – земля, а подушка – седло. Скифские женщины не мыслят себе такой жизни, они с детишками прячутся в повозках и спать укладываются там же.
Костер родичей Вордера оказался неподалеку от сарматского. Прислушавшись, Аморг с неудовольствием отметил, что голоса женские: видно, Дайрана с амазонками совсем рядом. Но законы гостеприимства для скифа тоже святы, нельзя плохо принять человека, пришедшего к тебе с добром. Прикоснувшийся к очагу или испачкавшийся его сажей получает защиту всего племени, даже если он враг.
Лучше не думать об этих девушках, решил для себя Аморг. Он явно не пробудет здесь долго, сам по себе уехал бы уже завтра поутру, когда отдохнут кони, но царь сказал, что позовет, значит, придется ждать…
У костра их встретили приветственными жестами. Аморг очень хороший воин и человек, на него всегда можно положиться. Кроме того, парень словно камень, его невозможно споить не потому, что способен выпить много, а потому, что почти не пьет. Для скифов это редкость, они норовят любое радостное событие отметить хорошей попойкой, а горе залить большим количеством вина. Греки знают об этом и с удовольствием поставляют скифам бурдюки с дурманящим напитком.
Иногда Аморг, глядя на напившихся сородичей, даже вздыхал: не доведут скифов до добра эти попойки! Но нрав суровых всадников не исправишь, скиф без вина будет не скиф. Тогда кто же? Амазонка! – решил для себя Аморг. Все верно, эти девушки тоже отменные всадницы, хорошо владеют оружием, любят бои, но не пьют.
Вдруг его осенило: значит, и он тоже похож на амазонок, если не любит вино? Аморг даже головой помотал, стараясь отогнать глупую мысль. Не хватает, чтобы кто-нибудь другой вот так же сравнил его с женщиной! Скиф презирал женщин, только и способных ныть и жаловаться на неудобства, трясясь в повозках за мужьями, но почему-то неприязненно относился и к тем, кто готов не уступить ему в боевом искусстве.
Подумалось, что он запутался. Недовольный ненужными мыслями в своей голове, Аморг попытался отвлечься, тем более что скифы стали расспрашивать, с чего вдруг примчался во весь опор. Антир не запретил рассказывать, и парень поведал о происшедшем с царским братом по вине греков. Собравшиеся у огня принялись гадать, к чему грекам Марсагет, но, сколько ни спорили, ничего не решили. Придя к выводу, что думать должен Антир, на то он и царь, начали укладываться спать.
Стан окутала ночь, постепенно все затихло, слышались только пофыркивание лошадей да дальние голоса степных обитателей. Вспугнутые кострами, они еще не скоро подойдут ближе. Полночи охрана может не обращать внимания на шакалов или волков, зато к утру от них не станет покоя. Но у скифов каждый знает свое дело, те, кому положено охранять, не пили вина вечером, они не сомкнут глаз и заметят любое движение в степи. Готовность к защите в любую минуту – залог выживания, потому охрана всю ночь будет слушать и смотреть. Следующей ночью этим займутся другие, а нынешние спокойно заснут, готовые по первому сигналу вскочить и броситься в бой. Такова жизнь.
Первые лучи солнца разбудили Аморга. Он поднял косматую голову, чуть прищурился, радуясь яркому солнечному утру, сладко потянулся, разминая застоявшиеся за ночь мышцы, и тут его взгляд наткнулся на девичий силуэт неподалеку. Настроение сразу испортилось. Амазонки! Днем женский лагерь оказался значительно ближе, чем думалось ночью. Ладно, успокоил себя Аморг, завтра, а может, уже сегодня, уеду обратно.
Он попытался отвести глаза в сторону и… не смог! Стройная гибкая фигурка так и притягивала взгляд, а звонкий мелодичный голос поневоле заставлял прислушаться. Досадуя на себя, Аморг поднялся и отправился смотреть коней. Жеребец давно пришел в себя, он всхрапывал, кося взглядом на кобылку амазонки, и перебирал ногами.
– Не балуй! – осадил жеребца Аморг.
Конь подчинился с видимым неудовольствием, как и хозяин, он старался делать вид, что соседка его не интересует, но все косил влажным глазом, не в силах оторваться. Поневоле глянул и Аморг. Кобылка и впрямь была хороша. Наездница тоже. Скиф не понял, кто понравился ему больше.
Стараясь гнать от себя дурные мысли, он повернулся к гнедой. У той дела хуже, за ночь отдохнула, но по всему видно, что еще одну такую скачку не выдержит, пора менять. Аморг с сожалением похлопал гнедую по шее. Лошадь склонила голову, теплые губы коснулись волос скифа. Кобыла словно понимала, что становится обузой для своего хозяина, и просила за это прощения.
– Отдыхай…
Гнедая мотнула головой, соглашаясь с таким повелением. Эх, лошади… как с вами легко и тяжело одновременно! Вы готовы отдать всех себя бегу по воле хозяина, упадете, потеряв последние силы, но скачку не прекратите, вы любите своих хозяев верной любовью, а люди режут вас, когда становитесь слабыми и беспомощными…
От размышлений Аморга отвлекла все та же амазонка. Девушка, видно, решила выкупать свою кобылку. Жеребчик скифа почти с вожделением смотрел им вслед, потом скосил взгляд на хозяина, словно спрашивая: ну а ты чего стоишь? И Аморг почему-то вдруг отправился за амазонкой, ведя в поводу своего коня.
Шел и уговаривал сам себя: нет, он не пойдет к тому же берегу озера, куда отправилась девушка, здесь есть места и получше. И не нужна ему эта амазонка, было бы на что смотреть! Тощая, только что не переломится. Заносчивая небось, гордячка сарматская!
Аморг с конем действительно отправились по левому берегу небольшого озера, а амазонка ушла вправо. Скиф уже бывал в этих местах и неплохо знал, где можно купаться, а где не стоит, и теперь с легким злорадством думал о том, что справа над водой нависают деревья, а по левому берегу спуск ровный, там полянка.
Но, добравшись до нужного места, поневоле замер. Озеро невелико, потому противоположный берег как на ладони. Девушка не коня купала, а купалась сама. Аморг застыл в кустах, не выходя на поляну. Амазонка в одной рубахе вдруг пробежала по склоненному над водой стволу и прыгнула в озеро! Время для Аморга, казалось, остановилось. Он отчетливо видел стройную фигурку, освещенную утренним солнцем, невольно любуясь ее гибкостью и ловкостью, заметил мелькнувшие на миг ножки и… отчасти то, что над ними…
Прошла, кажется, вечность, пока светлая головка девушки показалась над водой. Парень поймал себя на том, что облегченно перевел дух. И тут же разозлился! Ну чего он переживает из-за какой-то сарматки?! Эка невидаль – девушка купается! Но поделать с собой ничего не мог, пялился и пялился.
И тут подал голос его конь. Лошадь амазонки спокойно наблюдала, как плавает хозяйка, не обращая никакого внимания на противоположный берег. Видно, это и возмутило жеребца скифа, и он дал о себе знать. Кобылка только переступила ногами, но голоса не подала. Кобылы умнее, они не ржут без дела.
Зато откликнулась хозяйка: