Леди Флора Гастингс действительно была заядлой сплетницей, за что ее страшно не любила королева. Но сама Виктория с удовольствием выслушивала сплетни о Флоре, особенно из уст баронессы Лецен. И тут такая сплетня…
Леди Гастингс поправилась не меньше королевы, но как! У нее явно рос объем живота, и это не было простой полнотой. Беременна?!
Но сюрпризы продолжались, сплетня намекала и на виновника произошедшего. Сэр Джон Конрой (ненавистный Конрой!), который явно ухаживал за леди Флорой, несмотря на то что был женат и имел взрослых детей, провел несколько дней в Шотландии в замке Лаудон вместе с Флорой Гастингс и ее матерью. Чем не повод для сплетен?
Слухи росли как снежный ком. Беременность леди Гастингс обсуждали уже почти открыто. Флора действительно чувствовала себя нехорошо и сама обратилась к доктору Джеймсу Кларку с вопросами по поводу недомогания. Королевский врач не был знатоком женских болезней, но предложил не просто поговорить о здоровье, а пройти тщательное обследование. Леди Флора такое оскорбительное предложение категорически отвергла, чем подлила масла в огонь. Теперь уже двор не сомневался, какого рода заболевание у леди Гастингс.
С удовольствием смаковала скандал со своими прошлыми обидчиками и королева, нет, она не шепталась по углам, вполне достаточно было и ее собственной опочивальне, куда новости приносились каждый вечер и каждое утро. Но Виктория и не заступилась за придворную даму своей матери.
В конце концов, герцогине Кентской было предложено удалить леди Флору от своего двора до того, как будет разрешен вопрос, представляющий повод для сплетен. Скрепя сердце, герцогиня согласилась и посоветовала самой Флоре все же обратиться к врачу и пройти обследование.
Оно было проведено двумя врачами, присоединился еще Чарльз Кларк, специализировавшийся на женских болезнях. Присутствовавшая при осмотре леди Портман была потрясена тем, на что решилась Флора. Заключение двух специалистов было однозначным – о беременности говорить нельзя, хотя заметное увеличение объема в области живота явно имеется.
Казалось бы, двор должен замолчать, а сплетни стихнуть, но этого не произошло. Пустили слух, что такое бывает и у девственниц. Гадкому слуху с удовольствием поверила и Виктория, которая, впрочем, решила встретиться с леди Флорой Гастингс и успокоить ее. Флора появилась в гостиной королевы через несколько дней и выглядела действительно очень больной, словно ее что-то снедало изнутри.
Вид бедолаги произвел впечатление на королеву, и между дамами состоялось примирение, леди Флора готова была простить все неприятности, причиненные ей двором и забыть гадкие сплетни.
Но теперь уже забыть и простить не готова оказалась семья Гастингс, не без оснований считавшая себя оскорбленной. Не простил и сэр Джон Конрой. Он хорошо понимал, чьи губы нашептывают королеве в ухо гадости про него и Флору. Семья бросилась на защиту поруганной чести леди Флоры.
Брат Флоры и ее дядюшка решили, что во всем виноваты лорд Мельбурн и королева, но после встречи с премьер-министром поняли, что тот старался замять скандал, а сама Флора утверждала, что королева тоже не виновата.
Однако примирения не получилось. Сведения просочились в газеты, и те просто захлебнулись самыми гадкими подробностями этой истории. Королеву обвинили и в нежелании уволить некомпетентного доктора Джеймса Кларка, и в том, что потакает слухам и попросту неспособна приличествующим образом извиниться перед придворной дамой за нанесенные оскорбления, и в том, что слишком доверяет слухам не вполне достойного окружения.
Салоны и гостиные Лондона бурлили, королеве и Мельбурну припомнили все просчеты в общении с окружающими, конечно, тут же невинной жертвой интриг и полного неумения королевы ладить с людьми была названа герцогиня Кентская. О сэре Джоне Конрое, правда, предпочитали молчать.
Конечно, это казалось странным, вместо того чтобы общаться со столь достойной, пусть и строгой матерью, королева постоянно держит при себе эту иностранку, выбившуюся в люди при помощи герцогини Кентской и ее же предавшую баронессу Лецен. Кто такая эта гувернантка, чтобы иметь столь сильное влияние на королеву?!
И лорд Мельбурн хорош, он же практически не допускает до ее величества никого другого, навязывая свое мнение по любому поводу! Тут же вспомнили, что именно от Мельбурна пошла сплетня, что беременность может быть и у девственницы… Конечно, сам лорд ничего не распространял и даже всячески старался замять скандал, но он намекнул на это королеве…
Королева бушевала, они кричала, что ненавидит эту озлобленную, глупую женщину, которая сама виновата в распространенных по ее поводу сплетнях, что желала бы видеть всю семейку Гастингсов повешенными вместе с редакторами газет, что теперь имеет врага в собственном доме, потому что мать встала не на ее сторону, а на сторону леди Флоры!
Отношения между королевой и ее матерью стали совсем нетерпимыми, потому что герцогиня Кентская действительно встала на защиту своей придворной дамы, ухаживала за ней во время болезни и всячески поддерживала семью Гастингсов.
А леди Флора действительно была больна, она уже не вставала с постели и, кажется, доживала последние дни. Узнав об этом, Виктория словно очнулась, она отменила назначенный бал и сама поехала проведать даму. То, что королева увидела, просто потрясло. Флора Гастингс страшно похудела, теперь выпирал только огромный, действительно как у беременной, живот. Общение было недолгим и для Виктории тягостным.
Через неделю Флора Гастингс умерла. При вскрытии была обнаружена огромная опухоль на печени и то, что она так и осталась девственницей.
Газеты захлебнулись новой волной критики королевы и Мельбурна. Особенно доставалось теперь, конечно, Виктории за ее жестокое несправедливое поведение. Люди на улицах кричали вслед ее карете: «Кто станет следующей беременной?», «Кого еще убьют сплетнями?».
Давно ли эта же толпа кричала от восторга, встречая свою королеву? Давно ли ее боготворили и готовы были нести вместе с каретой на руках? Виктории пришлось познать ужас от поведения подданных, легко переходивших от восхвалений к проклятьям.
Она не чувствовала себя виновной в случившемся и не могла понять, в чем и почему ее обвиняют. Будь такая возможность, Виктория просто уехала бы на время из Лондона и даже из страны, но королева не могла покинуть свой пост. Возможно, ей следовало бы съездить к дяде Леопольду, но визит королевы следовало готовить, и это никому не пришло в голову.
Но время шло, общественное мнение постепенно успокоилось, удалить баронессу Лецен от королевы не удалось, зато сэр Конрой покинул герцогиню Кентскую, правда, предварительно выторговав у Виктории немалую сумму в качестве компенсации за долгие годы службы и моральные издержки. Лорд Мельбурн посоветовал и королеве, и парламенту удовлетворить эти требования, чтобы поскорее отделаться от Конроя, надеясь, что это поможет наладить Виктории отношения с матерью.
Сэр Конрой получил все, что просил, но отношения между королевой и герцогиней Кентской так и остались натянутыми…