У Альберта и рядом с Викторией были два мощных противника. Нет, они совсем не воевали с принцем, но занимали столь важную часть жизни его супруги, что с учетом еще и государственных дел для самого Альберта оставались только ночи. Ну и те моменты, когда он был вынужден выплясывать, держа в объятиях свою женушку. Этими соперниками оказались лорд Мельбурн и баронесса Лецен.
Каждый из них в силу своего положения отнимал у мужа большую часть его Виктории. Лорд Мельбурн создал Викторию как правительницу и не собирался уступать хоть толику своей власти над ней и отдавать часть своего влияния, а потому крутил носом, едва принц делал робкие попытки вмешаться в дела. Виктории подспудно внушалось, что семейная жизнь это одно, а государственные дела – совсем другое и смешивать их не стоит.
Баронесса Лецен столько сил и души вложила в свою Дрину, что не мыслила себе, что королева могла бы советоваться по личным вопросам с кем-то другим. Вот еще! Какой-то чужак, только потому что он держит еженощно в объятиях ее Викторию, будет иметь право и на ее секреты? Наконец, это просто глупо, у женщины всегда должны быть свои секреты от мужчины, даже самого близкого.
Принц оказался в незавидном положении, когда сама королева его любила без памяти, а остальным он был просто бельмом на глазу. Он мешал. Мешал лордам своими попытками лезть в дела, мешал баронессе Лецен тем, что теперь бывал с Викторией ночами, когда раньше именно она выслушивала долгие стенания своей любимицы, мешал лорду Мельбурну, отвлекая королеву, мешал придворным своей строгостью и неприветливостью, мешал даже слугам тем, что был недоволен беспорядком во дворце…
Как-то так получилось, что за быт королевы, а потом и королевской четы отвечала баронесса Лецен. Не занимая никакой должности, она оказалась распорядительницей во всем. Леди Тэвисток, отвечавшая за королевскую опочивальню, не могла сделать и шага без совета с баронессой… занимавшаяся королевским гардеробом леди Сатерленд временами спрашивала Лецен о чем-то прежде самой Виктории… мажордом спрашивал разрешение на покупку новых швабр тоже у баронессы…
Но для самой баронессы куда важнее было общение с Викторией, а необходимость управлять хозяйством сильно утомляла. Однако и передать бразды правления кому-то другому Лецен тоже не жалела. В результате во дворце царил полный бардак. Это отмечали все, кому приходилось провести так не несколько часов на балу, а хотя бы одну ночь, чтобы хлебнуть проблем с удобствами.
Альберту Букингемский дворец показался страшно устаревшим и пропахшим вековой пылью, а потому неудобным. Но Виктории как раз это, – налет древности, и нравилось. Неудобств она просто не замечала, ни своих, ни для окружающих.
Бесконечные путанные коридоры, множество ненужных комнат и указателей, лестницы, переходы… Бывало когда гости, покинувшие гостиную по необходимости, долго не могли в нее вернуться, так как бестолково блуждали по коридорам.
Но принца раздражало не это.
– Дорогая, я хотел бы с тобой поговорить…
Тон у Альберта серьезный, значит, снова будет разговор о делах и непорядке. Виктория зевнула:
– Это обязательно сейчас? Я так устала…
– Но у нас не бывает другого времени.
Королева уселась к мужу на колени и подставила губки для поцелуя:
– Я слушаю.
Альберт вздохнул, разговаривать о деле, держа жену в объятиях, едва ли возможно, но все же попытался. Он чмокнул ее в пухлые губки и уже открыл рот, но королева возмутилась:
– Нет, не так! Вот так!
Поцелуй был долгим. После этого была вызвана горничная, помогавшая королева переодеться ко сну. Принц удалился в гостиную.
Вот так всегда. Днем она кружится в вихре дел и развлечений, вечером, стоит начать о чем-то говорить, закрывает рот поцелуем, и на этом все разговоры, кроме совсем интимных, заканчиваются.
Чуть позже, когда она уже сидела на постели, обхватив колени руками и смотрела, как муж в ночной сорочке собирается задуть свечу, королева вдруг вспомнила, что он вообще-то собирался о чем-то говорить…
Альберт, услышав предложение вернуться к несостоявшемуся разговору, даже замер со свечой в руке. Вот в этом вся Виктория, она настолько эгоистична, что замечает только себя. Когда он мог и хотел говорить, она предпочла поцелуй, теперь, когда разговаривать просто неудобно, как ни в чем не бывало готова внимательно слушать. Он стоял с подсвечником в руке в ночной сорочке и думал, стоит ли вообще начинать все эти разговоры или его судьба все же быть ночной игрушкой, спаниелем Дэшем в мужском обличье?
И все же решился. Поставил свечу на стол и уселся на край кровати, подогнув под себя ногу. В руках у принца вдруг появилась целая связка метелок для смахивания пыли.
Виктория рассмеялась:
– Что это, Альберт? Ты изобрел новую метелку?
У королевы было игривое настроение, и она решила пошутить, зная страсть мужа ко всякого рода усовершенствованиям.
Но сам Альберт шутить не был намерен.
– Вот это, – он выразительно показал на метелки в руках, – это я собрал всего в нескольких комнатах дворца.
– И что?
– Виктория, они просто валялись, их забыли слуги!
О Господи! Не хватало еще только, чтобы он стал выговаривать из-за забывчивости слуг.
– Дорогой, для этого есть мажордом. И этим занимается Лецен. Если что-то не так, скажи баронессе, она разберется и накажет нерадивых слуг. Стоит ли…
– Виктория, стоит! Ни баронесса, ни мажордом ничем не занимаются. А слуги не подчиняются никому, кроме тебя или Лецен!
– Ну так пожалуйся Лецен! – в голосе королевы появились нотки гнева. Неужели она должна заниматься еще и этим – передавать недовольство мужа баронессе?!
Альберт встал. В нем боролись желание просто уйти, хлопнув дверью, и понимание, что Виктория просто не знает истинного положения дел. К счастью, победило второе.
– Сегодня, пока ты занималась в кабинете делами с лордом Мельбурном, а баронесса Лецен где-то отсутствовала, я вынужден был больше двух часов мерзнуть в библиотеке, потому что слуги разжигают камины только по распоряжению Лецен. Или твоему.
Ей очень хотелось капризно надуть губки и позвать: «Бедненький… ты замерз? Иди, я тебя согрею», но его вид был столь серьезен, что Виктория сдержалась.
– Дело не в том, что мне было холодно, а в том, что я здесь никто. – Он вдруг махнул рукой: – И даже не в этом, а в том, что во дворце полный беспорядок. На его содержание тратятся огромные деньги, но сколько их вылетает впустую, вот так! – принц показал на брошенные в угол метелки.
– Но… не могу же я следить еще и за метелками?
– Конечно, не можешь! К чему брать на себя ответственность за все? Но и баронесса Лецен просто не справляется, не может или не хочет наводить порядок. Так позволь мне помочь!
– Но, Альберт… ругаться со слугами…