В глубине души она прекрасно понимала, что такое решение вызвано не столько желанием действительно родить ребенка от Шарля, сколько пониманием, что никто ее в тот блестящий мир попросту не пустит. Дочери бывшего лакея, выбившегося в люди, но осужденного даже на смертную казнь, нашлось место в парижских салонах, но не при дворе же! Недаром все те, кто бывал при дворе и восхищался Жанной, например у госпожи Жоффрен, никогда не показывались ни в замке Этиоль, ни в особняке де Турнеэма. Одно дело встречаться с приятной, даже очень приятной дамой в парижском салоне, ухаживать за ней, и совсем другое – наносить визиты в ее дом. Большинство морщило носы: нет, нет, увольте, эта мадам Этиоль очаровательна, но она же буржуа, таким не место при дворе подле короля, а значит, совсем ни к чему показывать всем, что ты дружишь с этой дамой. Можно покровительствовать, но только не посещать ее дом.
Неглупая Жанна Антуанетта прекрасно понимала пропасть, разделявшую ее с теми, кто представлен ко двору. Иметь возможность посещать балы и уж тем паче вечера в более узком кругу… это ли не мечта? Она много лет мечтала, подхлестываемая наставлениями и стараниями матери, силу этой мечте добавляли постоянные восторги окружающих, похвалы, расточаемые ей как со стороны мужчин, так и со стороны довольно скептически настроенных дам.
Но в тот день она воочию убедилась, что между мечтой и реальностью, если мечта касается двора и короля, особенно непреодолимая пропасть. И от сознания, что перепрыгнуть эту пропасть просто не дано, становилось так горько и больно, что жить не хотелось вовсе. Какие уж тут гости, даже если это Парис. Крушение всех надежд вовсе не способствовало хорошему настроению.
Но сам финансист так не считал, он бесцеремонно объявил, что приехал ненадолго, чтобы побеседовать с мадам Ле Норман.
– Я плохо себя чувствую, полагаю, вам известно, почему…
Не хотелось даже быть вежливой, не хотелось вообще ничего.
И снова Парис продемонстрировал, что вовсе не собирается считаться с капризами своей протеже.
– Вы правы, я все знаю, даже больше, чем вам кажется. И все же прошу меня выслушать. Постараюсь быть краток.
Парис-старший просто прошел за Жанной Антуанеттой в кабинет и намеревался проследовать даже в спальню. Пришлось жестом отпустить горничную и предложить нежданному гостю присесть.
– Я не буду говорить комплименты, тем более что выглядите вы отвратительно. Меня не интересует причина ваших слез. Сейчас имеет значение только одно: у вас есть возможность привлечь внимание короля, и вы это сделаете.
– Нет.
– Что нет?
– Я ничего не буду делать. Понимаю, что вам все рассказала моя мать, но дело не в моем нынешнем состоянии.
– Тогда в чем?
– Сегодня я воочию увидела разницу между моим и его положением. Для двора я никто. И чтобы стать кем-то, нужно выйти замуж за принца, но у меня есть муж и будет ребенок. Двор меня просто не примет и даже не допустит к себе. – Жанна Антуанетта вскинула свои непонятного цвета глаза на Париса. Слез в них уже не было, но была такая боль, что даже жесткому финансисту на мгновение стало жаль женщину.
Но Парис не был бы Парисом, если бы это длилось дольше мгновения.
– Вас должен заметить король, о дворе будете думать потом.
– Как?! Как он может меня заметить, если вокруг него столько придворных и прекрасных дам в том числе?! Разве только броситься под копыта его лошади, разбившись насмерть? Что же, в этом тоже можно найти утешение, ведь из чувства вины король может прийти на мои похороны…
В голосе несчастной женщины было столько горечи, что Парис вздохнул. И снова его сожаление длилось только мгновение:
– Ну, бросаться под копыта коня не стоит, а вот привлечь к себе внимание можно. Вы можете эффектно проскакать мимо. Вы же хорошо держитесь в седле, вам идет костюм для верховой езды…
Жанна вспомнила о боли внизу живота, которая не отпускала уже больше получаса, и грустно покачала головой:
– Из-за своего положения я вряд ли смогу ездить верхом в ближайшие месяцы.
Парис тихо выругался, но он привык принимать решения очень быстро, потому сразу посоветовал:
– Езжайте в коляске. Но только правьте сами, это тоже будет выглядеть недурно. Его величество не отличается постоянством, кроме того, мы найдем способ удалить от него эту фаворитку, когда придет время. Нужно, чтобы король вас запомнил.
– Удалите? Вы можете удалить фаворитку от короля?
– Почему вас это волнует сейчас? Ваше дело – попасться на глаза королю и заинтересовать его собственной персоной. Чем лучше и быстрее вы это сделаете, тем больше мы сможем помочь вам. Вас, мадам, обучали, воспитывали и выводили в свет вовсе не для того, чтобы вы плодили потомство Шарлю Ле Норману.
Финансист не стал долго беседовать с потрясенной Жанной Антуанеттой, только обещал, что завтра, в крайнем случае послезавтра, изящная коляска будет в Этиоле.
– Ваш любимый цвет, мадам? Красный, зеленый, синий, золотой?
Она ответила совершенно бездумно:
– Голубой и не яркий, пожалуйста.
– Хорошо, надеюсь, за эти дни вы приведете себя в порядок и осознаете важность момента. Кстати, ваш супруг отбыл по делам надолго и не будет досаждать вам своим присутствием. Отвечать на его письма тоже не обязательно, можете сделать вид, что просто не получали таковых, мы найдем оправдание.
Парис уехал, а женщина все не могла прийти в себя. Она действительно ушла в спальню, сказавшись больной, и долго лежала на кровати, раскинув руки и глядя в потолок.
Сначала не было даже мыслей, была только неимоверная усталость и опустошенность. Постепенно они поползли – вялые, но злые. Мать пожаловалась на нее Парисам, и старший из финансистов прибыл собственной персоной воспитывать непослушную протеже.
Жанну коробил деловой подход Парисов к ее персоне, слишком откровенно было сказано, что пора начать отрабатывать вложенные в нее деньги и усилия. Интересно, мать изначально понимала, что дочери придется платить, или осознала это только сейчас? Если первое, то жестоко, значит, все старания внушить, что она станет фавориткой короля, делались нарочно, чтобы приучить ее к этой мысли? Получалось, что ее с детства готовили именно к этой роли?
Все существо бунтовало против такого подхода, сознавать себя просто игрушкой, куклой в руках могущественных финансистов Парисов было нелегко. Мелькнула мысль разрушить все их планы, попросту отказавшись выполнять требования. Но Жанна тут же поняла, что не сделает этого, ведь тогда и Шарлю тоже будет плохо, а это означает весьма скромную жизнь не только для них с мужем, но и для будущих детей. Парисы умели наказывать, так оказался далеко от семьи и даже в опале Пуассон. Нет, ни для себя, ни для своих близких Жанна такого не желала, она уже привыкла к красивому замку, к достатку и почитанию.
Да, она постарается выполнить требования Парисов, ведь пока это ее ни к чему не обязывает. Привлечь внимание его величества и стать его фавориткой совсем не одно и то же.