– А ч-что еще вы могли подумать?
Засунув руки в карманы, Ян повернулся к ней всем телом.
– Я подумал, – усмехнулся он, – что вы не только красивы, но еще и упоительно невинны. Если бы тогда в саду мне показалось, что вы отдаете себе отчет в своих действиях, обращаясь с таким предложением к мужчине моих лет и с моей репутацией, я непременно принял бы ваше предложение, но после этого мы вряд ли бы стали тратить время на танцы. Скорее всего мы нашли бы занятие поинтереснее.
– Я вам не верю, – ответила шокированная Элизабет.
– Чему вы не верите? Тому, что мне хотелось утащить вас в кусты и заставить млеть в моих объятиях? Или тому, что у меня хватило сил удержаться от искушения?
Элизабет изо всех сил боролась с охватившей ее предательской слабостью.
– В таком случае почему у вас не хватило на это сил в доме лесника? Ведь вы знали, что я не ожидала застать вас там.
– А почему остались вы, – в тон ей ответил Ян, – когда увидели, что я все еще там?
Элизабет взволнованно откинула со лба прядь волос.
– Я понимала, что мне нужно уйти, – призналась она. – Не знаю, почему я этого не сделала.
– Вы не сделали этого по той же причине, что и я, – мы хотели друг друга.
– Этого нельзя было делать! Это было опасно и… глупо!
– Глупо или нет, – с усмешкой констатировал Ян, – но я хотел вас. И хочу сейчас.
Взглянув на него, Элизабет сделала ошибку, потому что его янтарные глаза мгновенно парализовали ее волю и снова потянули к себе. Она опустила руки, и шаль соскользнула с ее плеч, но Элизабет даже не заметила этого.
– Мы оба ничего не выиграем, если и дальше будем притворяться, будто то, что произошло между нами в Англии, забыто, – грубовато сказал Ян. – А то, что произошло вчера, только подтвердило это, если не подтвердило нечто большее. Мы никогда не забывали друг друга. Все это время я помнил о вас, и черт меня возьми, если я ошибаюсь, но и вы помнили обо мне.
Элизабет чувствовала, что если сейчас станет отрицать это, Ян, возмущенный ее ложью, немедленно уйдет. Разум говорил ей, что надо солгать, но она все-таки не сделала этого. Его признание слишком много значило для нее.
– Хорошо, – дрожащим голосом сказала Элизабет, – вы правы. Я никогда не забывала вас. Да и как я могла?! – с возмущением добавила она.
Ее обвиняющий тон вызвал у Яна улыбку, и голос его смягчился до бархатного тембра:
– Иди ко мне, Элизабет.
– Зачем? – дрожа прошептала она.
– Чтобы мы могли закончить то, что начали на том уик-энде. Элизабет в ужасе смотрела на Яна и, несмотря на неистовое желание поддаться его призыву, резко мотнула головой:
– Нет.
– Я не буду принуждать тебя, – тихо сказал Ян, – так же, как не стану заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется, когда ты будешь в моих объятиях. Подумай хорошенько, – предупредил он, – потому что, если сейчас ты подойдешь ко мне, то завтра утром не сможешь сказать, что сделала это против своей воли и не знала о том, что должно произойти. Вчера мы не знали этого. Теперь знаем.
Какой-то настойчивый внутренний голос уговаривал ее согласиться, говорил, что после того наказания, которое она понесла за несколько часов, проведенных с ним, она заслужила по крайней мере несколько тайных поцелуев, если их ей так хочется. Другой голос тихо напоминал ей, что нельзя нарушать установленные правила.
– Я… я не могу, – тихо проговорила Элизабет.
– Нас разделяют четыре шага и два года, в течение которых нас все время тянуло друг к другу, – сказал Ян.
– А вы не могли бы встретить меня на середине?
Эта тихая мольба едва не поколебала Яна, но он с трудом заставил себя покачать головой.
– Только не в этот раз. Я хочу тебя, но не желаю, чтобы завтра утром ты смотрела на меня, как на чудовище. Если ты хочешь меня, тебе нужно только войти в мои объятия.
– Я не знаю, чего хочу, – воскликнула Элизабет, глядя блуждающим взором на долину внизу, будто собираясь убежать от него.
– Иди сюда, – хрипло позвал он, – и ты поймешь, чего хочешь.
Не столько слова, сколько его голос наконец сломил ее. Будто влекомая неведомой силой, которая была сильнее ее воли, Элизабет пошла вперед и вошла в его протянутые руки, которые сомкнулись вокруг нее с неистовой силой.
– Не думал, что ты решишься на это, – хрипло прошептал он ей в волосы.
Элизабет подняла голову и посмотрела ему в лицо. Его обжигающий взгляд опустился к ее губам, и в ту же секунду, как он поймал ее губы жадным требовательным поцелуем, ей показалось, что все ее тело охватило пламя. Его руки впились ей в спину, истомившиеся от желания губы упивались ее сладкими нежными губами, и она с радостью утоляла его жажду. С тихим отчаянным стоном Элизабет изогнулась и обвила его шею руками, запустив пальцы в густые волнистые волосы у него на затылке. От этого стона по его телу прошла дрожь, и его губы смяли ее рот, требуя открыться ему навстречу и ответить с такой же сокрушающей страстью, и когда она ответила ему – сначала робко, потом постепенно смелея, – он задохнулся от наслаждения и сжал ее груди. Она испуганно дернулась в его руках, он хрипло засмеялся ее невинной реакции, в голове у него зашумело, и его вдруг захлестнула волна такого сумасшедшего желания, что он готов был упасть на колени, увлекая ее за собой. Только инстинктивное чувство самосохранения заставило его отнять руки от ее тяжело вздымавшейся груди, но рот уже снова искал ее губы и целовал их – но уже не так исступленно, а тише, нежнее, успокаивая ее… успокаивая себя… а потом все началось сначала.
Целую вечность спустя он поднял голову. В ушах шумело, сердце колотилось как бешеное, дыхание было прерывистым и тяжелым.
Дрожа от пережитого взрыва страсти, Элизабет оставалась в его объятиях, прижимаясь щекой к его груди.
До сих пор Яну удавалось убедить себя, что его воспоминания о вспыхнувшей между ними страсти тогда, в Англии, были иллюзией. Но то, что они оба чувствовали сегодня, превосходило всякое воображение. Это превосходило все, что он до сих пор испытал. Он смотрел в темноту над ее головой, стараясь не замечать, что Элизабет едва держится на ногах от охватившей ее истомы.
Элизабет слышала, как биение его сердца становится тише, дыхание ровнее, и постепенно до нее начали доходить звуки окружающей их природы – шелест ветра в высокой траве, шепот листвы на деревьях, тихий свист летучих мышей. Ян гладил ее по спине, но она никак не могла прийти в себя после обрушившегося на нее шквала чувств, и слезы удивления и испуга выступили у нее на глазах.