Валери и Джорджина злорадно вглядывались в побледневшее лицо Элизабет и что-то говорили, но их слова ускользали от нее, заглушенные шумом в ушах и ритмичными выкриками дворецкого:
«Сэр Вильям Фицхаф!.. Лорд и леди Эндерли!..»
Отвернувшись от Джорджины и Валери, которые что-то с ненавистью шипели ей в лицо, задыхающаяся Элизабет вполголоса позвала подругу:
– Алекс, кажется, мне нехорошо!
Но Алекс не слышала ее за голосом сэра Фрэнсиса, который изводил ее очередным анекдотом.
«Барон и баронесса Литтлфилд!.. Сэр Генри Хардин!..» Элизабет в отчаянии повернулась к герцогине, чувствуя, что сейчас упадет в обморок или закричит, если не сможет выбраться отсюда немедленно. Ей уже было все равно, что о ней подумают Валери, Джорджина и все остальные, для кого ее появление на этом балу явилось приятной неожиданностью, дав свежую тему для разговоров.
– Мне нужно уйти, – сказала она.
«Граф Титчелл!.. Граф и графиня Ринделл!..»
Герцогиня подняла руку, чтобы прервать свою собеседницу, и наклонилась к Элизабет:
– Что ты сказала, Элизабет?
«Его высочество герцог Стэнхоупский!.. Маркиз Кенсингтонский!..»
– Я сказала… – начала Элизабет, но в этот момент взгляд герцогини обратился к лестничному пролету, где стоял дворецкий, и щеки ее побледнели.
– Я хочу уйти! – вскрикнула Элизабет, но в зале вдруг воцарилась необычная тишина, и ее голос прозвучал неестественно громко.
Оставив без внимания реплику Элизабет, герцогиня, как и все в зале, продолжала смотреть на лестницу.
– Сегодня только этого не хватало! – мрачно процедила она сквозь зубы.
– Пп-простите?.. – не поняла Элизабет.
– У тебя что… обморок? – резко сказала герцогиня, оторвав глаза от лестницы и пронзая Элизабет сердитым взглядом.
– Вообще-то я никогда не падала в обморок, но сейчас мне действительно нехорошо. – Она услышала, как за ее спиной прыснули от смеха Джорджина и Валери.
– Даже и не думай уходить до тех пор, пока я тебе не разрешу, – строго предупредила герцогиня, бросая выразительный взгляд на лорда Энтони Таунсенда – приятного молодого человека, который согласился быть в этот вечер ее кавалером. Быстро оценив значение взгляда герцогини, молодой человек в мгновение ока оказался рядом с Элизабет и подхватил ее под локоть. Большинство присутствующих незаметно передвинулись поближе к лестнице, те же, кто остался на месте, повернули удивленные лица к Элизабет. Но она в этот вечер уже столько раз была в центре внимания, что сейчас осталась равнодушной к тому, что на нее уставились сотни глаз. Девушка чувствовала, что в зале повисло какое-то напряжение, всеобщее волнение нарастало, и она невзначай бросила взгляд туда, где, судя по всему, находилась причина этого волнения. То, что она увидела, заставило ее колени задрожать, крик застрял у нее в горле. На секунду ей показалось, что у нее двоится в глазах, и она заморгала, но видение не исчезло. Плечом к плечу по лестнице спускались двое мужчин – одного роста, в одинаковых черных смокингах, с одинаковым выражением легкого удивления на поразительно похожих лицах. И одним из них был Ян Торнтон.
– Элизабет! – шепнул ей Тони. – Идемте со мной. Мы будем танцевать.
– Танцевать?
– Танцевать, – кивнул он, чуть ли не силой вытаскивая ее на середину залы. Закружившись в объятиях Тони, она почувствовала, как ее шок растворяется в блаженном ощущении нереальности происходящего. Голова ее стала пустой и легкой, отказываясь думать о том, что теперь, с появлением Яна, разговоры об их скандальной связи вспыхнут с новой силой. Музыка и шум больше не оглушали ее она вообще перестала их слышать. Презрительные взгляды больше не ранили ее, она уперлась взглядом в плечо Тони и видела только темно-голубой бархат его рукава. И даже когда танец закончился и он с сожалением повел ее на место, где все еще стояли Валери, Джорджина и виконт Мондвэйл, Элизабет по-прежнему ничего не чувствовала… ничего.
– Ну как вы? – с беспокойством спросил Тони. – Отлично, – ответила она с благодарной улыбкой. – У вас есть с собой нюхательные соли?
– Я никогда не падаю в обморок. – Первая приятная новость за вечер. Ваши подруги еще не ушли и ждут развития событий.
– Такой счастливой возможности они не упустят.
– Как вы думаете, что он теперь будет делать? Элизабет подняла глаза и бестрепетно взглянула на Яна. Он все так же стоял рядом с седым человеком, так похожим на него самого, и кивал направо и налево, видимо, отвечая на поздравления.
– Ничего.
– Ничего?
– А что он может сделать?
– Вы думаете, он тоже сделает вид, что вы не знакомы?
– Никогда нельзя знать заранее, как он поступит. А вы думаете, это имеет значение?
В этот момент Ян тоже поднял глаза и увидел ее, и ему действительно захотелось отвернуться – только не от нее, а от этой толпы, наседавшей на него с поздравлениями, – и поскорее пробраться к ней. Но пока он не мог себе этого позволить. Как ни больно ему было смотреть на прекрасное лицо Элизабет, побледневшее от потрясения, они должны были встретиться как бы случайно, насколько это было возможно при сложившихся обстоятельствах. С умопомрачительной настойчивостью его продолжали донимать приветствиями – мужчины жали ему руку, дамы приседали, а те, кто не рвался засвидетельствовать ему свое почтение, с возмущением заметил он, шептались и поглядывали в сторону Элизабет.
Ян выждал еще пять минут и кивком головы подал сигнал деду, после которого они дружно двинулись вперед, оставив без внимания еще как минимум три дюжины людей, ожидающих своей очереди быть представленными маркизу Кенсингтонскому. Медленно прокладывая себе путь через толпу, Ян рассеянно кивал знакомым, избегая вопросов и долгих остановок, но время от времени все-таки был вынужден останавливаться и жать руки, чтобы не создалось впечатления, что он направляется прямо к Элизабет. Дед, который был ознакомлен с планом в карете, великолепно справлялся со своей частью задачи.
– Стэнхоуп! – раздался вдруг чей-то голос. – Познакомьте нас с внуком.
Нелепость ситуации все больше действовала ему на нервы. Половина этих людей уже была знакома с ним как с Яном Торнтоном, и всеобщее притворство, что они до сих пор не знали его, выводило,
Яна из себя. Однако ради соблюдения приличий он терпел.
– Как поживаете, Вильсон? – Ян в который уже раз остановился. – Сюзанн, – улыбнулся он жене Вильсона, краем глаза наблюдая за Элизабет. Все это время она стояла, не шелохнувшись, словно совсем утратила способность двигаться. Кто-то вложил ей в руку бокал с шампанским, и теперь она держала его, улыбаясь Джордану Таунсенду, который пытался развлечь ее своими шутками. Даже с такого расстояния Ян видел, как безжизненна ее улыбка, и сердце его сжалось от жалости.