Я не поверил ушам – так быстро? Всего один заход?
Около четверти часа мы боялись показать нос наружу, хотя все давно затихло. Потом Смагин заворочался, зашуршал спиной о стену и шепотом спросил что-то у Янки. Янка шепотом ответила.
– Пошли, что ли, выглянем? – полувопросительно-полуутвердительно предложила Юлька-отчаянная и требовательно воззрилась на меня. – А, Рома?
– Пошли! – согласился я. Сидеть и ждать неизвестно чего действительно надоело.
Чистяков увязался за нами. Сопел он, как поросенок в ожидании обеда. Пещерка в этом месте была такой низкой, что приходилось ползти на четвереньках. Страшно неудобно, смею вас заверить. А вот сюда, когда бежали от чужаков, мы влетели словно на крыльях. Как раскаленный нож в масло вошли – не замечая неудобств и не запинаясь о стены и потолок. Надо же, что делает с людьми наступающая на пятки опасность!
Из пещеры мы выглянули, словно семейство испуганных сусликов из норы. Небо было чистым и по-утреннему свежим, несмотря на остатки инверсионных следов. А в стороне риггельдовского бункера столбом вздымался белесый дым.
Когда мы приблизились, стало понятно, что на месте бункера, на месте смагинского «Экватора» и доброй части каньона зияет глубокая воронка с оплавленными краями. У Смагина снова затряслись руки, а глаза переполнились тоской, хотя еще минуту назад они полнились надеждой.
Но надежда оказалась всего лишь миражом.
– Добро пожаловать в компанию безлошадных, – процедила Юлька безжалостно. – Твой номер – третий…
Смагин сквозь зубы завыл. Но он быстро взял себя в руки. И у него вдруг снова изменилось выражение глаз. Такие стали глаза… знаете, как у людей, которые уже считают себя мертвыми. Надежда, тоска – все исчезло.
Люди с такими глазами теряют страх, утрачивают способность бояться. Они становятся расчетливыми, предусмотрительными и злыми. Я бы очень не хотел иметь людей с такими глазами среди своих врагов.
– Народ, – со странной смесью спокойствия и уныния изрек Чистяков. – А ведь нам труба. До ближайших заимок пилить и пилить. Не факт, что дойдем.
– А вездеход? – напомнил я.
– А что – вездеход? – удивился Чистяков. – Ты думаешь, он уцелел в этом жерле?
– Мы его в стороне оставили.
Вообще-то я не слишком верил, что вездеход уцелел, но верить ужасно хотелось. Не может же нас совсем покинуть удача? К тому же, мы действительно оставили его метрах в ста от входа в бункер. Вдруг, его не зацепило?
От воронки все еще тянуло нестерпимым жаром, до того нагрелся известняк. Я ждал, что он почернеет, но он лишь приобрел грязно-желтый оттенок и обильно дымил. Мы обошли воронку по периметру и за обожженным горбом наткнулись на усеянный серым пеплом склон. Это выгорел стланик, и на корню, и нарезанный нами. Совсем рядом с воронкой, безучастно накренясь, стоял наш вездеход – почерневший, но на вид вроде бы целый. Только борт помят и багажник распахнут. Ну, да, я его, кажется не захлопнул, когда чужака-астронавта мертвого доставал. А потом уже не до захлопывания стало…
От вездехода тоже тянуло жаром, но нестерпимыми такие температуры уже не назовешь.
Костя сунулся в кабину, чихнул пару раз и вполголоса выругался – кажется, обжегся. Прикрывая ладонь рукавом, он кое-как приподнял капот, вытянул шею и с опаской заглянул внутрь.
– Мля! – сказал он с досадой. – Батарея – все…
– А кормовая? – спросил я уныло.
Можно подумать, что на одной батарее мы выедем!
Чистяков сунулся в багажник.
– А кормовая жива! – сказал он изумленно. – Ни фига себе! Вот уж не ожидал…
– Богатая у тебя машина, – проворчал я и некоторое время подозрительно глядел на Чистякова. Но тот молчал.
– Но ведь привод от одной батареи не запустится? – уточнил я на всякий случай.
– Не запустится, – подтвердил Чистяков. – Даже если привод жив.
– Вопрос, – вздохнул я. – Где взять фронтальную батарею?
Вставила слово Юлька:
– У Риггельда! Юра ему заказывал.
– Риггельд! – оживилась Яна. – Надо ему позвонить!
– Точно! – Чистяков потрогал сквозь рукав сидение и снова зашипел. – Горячее, зараза!
Он сунулся в кабину, содрал с креплений рацию и опустил ее прямо на известняк. Черный витой шнур тянулся от рации к приборной панели. Костя ловко отколупнул ногтем крышку-клавиатуру и щелкнул выключателем. Экранчик ожил, рация загрузилась, и мы все облегченно вздохнули. Возможно, изнурительный поход через карстовую равнину и не понадобится.
Но мы рано радовались. Гейт городской видеосвязи не отвечал. Просто не отвечал. Костя беспомощно поднял голову и взглянул на нас.
– Есть еще один гейт, – сказала Яна достаточно спокойно, чтобы ее выдержке можно было позавидовать. – На космодроме.
– Ну, да! – понимающе фыркнул Чистяков. – Конечно! А коды доступа? Гейт-то служебный.
– Я знаю коды, – Яна являла собой воплощенное спокойствие. Даже не верилось, что вчера она теряла сознание.
Костя отвесил челюсть.
– Знаешь? Откуда?
– Откуда, – передразнила Яна, коротко взглянула на Смагина и потянулась к клавиатуре. – От Махмуда. Я же телеметристка. На станции наблюдения работаю… работала.
Но космодромный гейт тоже не ответил. Этого я и боялся – скорее всего, чужие обстреливали космодром. Вряд ли там что-нибудь уцелело.
– Ладно, – не сдалась Яна. – Есть еще гейт в директорате…
Она ловко набирала команды, и спустя несколько секунд мы услышали стандартный зуммер-приглашение. Вздох облегчения издали все пятеро. Эдаким шепчущим хором.
Но это всего полдела – выйти на городскую видеосвязь. Нужно еще дозвониться Риггельду. Янка настучала номер и мы стали терпеливо ждать ответа. Долго ждали. Почти минуту.
И Риггельд ответил. А мы дружно издали второй вздох облегчения. Второй за последние минуты – и какой по счету за сегодняшнее, богатое событиями утро?
– Привет, Курт! – поздоровалась Яна, глядя на экранчик. – Ты нас не увидишь, мы с машинной рации через гейт. – У нас целый ворох новостей. На тебе Савельева…
Курт с экранчика с интересом глядел, казалось, прямо на меня. И я начал:
– Ну, во-первых, твоего бункера больше нету. Есть большая вонючая воронка размером с пару баскетбольных площадок. Это раз. А во-вторых, смагинский «Экватор» тоже… того.
Я на всякий случай покосился на Юру, но за человека с такими глазами, как у него сейчас, можно было не опасаться. Даже упоминание о потерянном корабле не сломит его теперь.
– И на закуску самое веселое: мы тут застряли. Есть вездеход, но он полужареный и вдобавок фронтальная батарея у него сдохла. Еды – ни крошки. С водой проще, воду можно найти.