– А может, и не придется, – усмехнулся Хорень.
– Как так?
– Увидят силу, да и сами уйдут.
– Ой ли, – вздохнул Сирко.
Всю обратную дорогу обсуждали, станут ли снова славяне друг с дружкой биться. Если да, то плохо, не для того Рюрика звали.
– Разве кто по доброй воле власть отдаст? Хоть и те же поляне, что под Аскольдом сидят? И сам Аскольд? А раз нет, то придется Олегу воевать хоть со своими, хоть с чужими.
– А ему власти в Ново Граде мало? – горячился Карислав.
– У него другая задумка – славян под своей рукой собрать, чтоб не хазарам дань платили, а ему.
– Вот я и говорю – мало ему все! Как все осальные он, хотя и волхв!
Сирко покосился на друга:
– Ты что ж, булат для князя делать не станешь?
– Стану! – отрезал недовольно Карислав. – Только не для него, а для всех славян!
Чуть не поссорились, хотя и одно дело делали. Сирку тоже не нравилось, что против своих же славян их мечи воевать станут, он еще с Хедебю помнил разговор князя с Рюриком про захват всех земель, но уж лучше пусть Олег, чем хазары. Карислав горячился – чем варяг лучше хазар? Те хоть набежали да ушли, а этот придет и останется. Совсем варяги власть взяли, на Ильмене их дружина правит, в Киеве вон тоже… Так скоро всех к рукам приберут. С их помощью, потому как оружие они делают! Но Сирко почему-то верил Олегу, хотя должен бы и зуб на него иметь.
Последнее, чем поинтересовался Карислав уже почти у дома – как это Олег рискнет из Ново Града уйти? Сирко только плечами пожал:
– Не наше то дело!
Князь Олег довольно хмыкал, крутя в руках маленький, не больше метра длиной, новенький детский лук. Хорошо сделали умельцы, как раз по руке Ингоря, ладное оружие из можжевелового дерева получилось, гнется в меру. Конечно, игрушка не для больших рук князя Олега, такими ручищами и сломать недолго, а для княжича сгодится, пора уже учить серьезно.
Олег велел позвать Ингоря. Мальчик пришел не сразу, был где-то далеко. На лук глянул без особого интереса, ему больше нравилось оружие ближнего боя – мечи да копья. Даже щиты любил меньше, а уж луками не интересовался. Лук и стрелы – удел охотников, а не воинов, вою лучше рубить вражьи головы и протыкать его острием копья.
Когда Олег услышал такие рассуждения, то брови его полезли вверх.
– А как тебя лучник еще до подхода на бросок копья стрелой сшибет?
– Как это? – удивился мальчик, хотя уже понял, о чем говорит наставник.
– Гляди, – позвал его к себе Олег, – из лука хороший лучник во-он куда без промаха попадет, а копьем? Запомни: для воя все важно, и лук со стрелами, и копье, и меч, и щит тоже. Всему учись, для лука рука твердая нужна, но она и мечу пригодится.
Честно говоря, мальчику понравилось метать стрелы в толстую доску, которую установили для него на княжьем дворе, только не очень получалось. Олег советовал привыкать постепенно, говорил, что к утру рука будет сильно болеть, но посрамленный своей неудачей Ингорь не слушал, продолжая натягивать тугую тетиву и посылать стрелы мимо круга, начертанного наставником. Рука была слаба, и через некоторое время он сильно устал. Ночью рука ныла, плечо ломило, а голова раскалывалась. Утром никакого желания продолжать стрельбу у княжича не было. Старший только сокрушенно покачал головой:
– Зря не слушаешь. Сегодня немного постреляй, особо не усердствуй.
У Ингоря чуть ни слезы на глаза навернулись, ему было очень больно не только натягивать лук, но и просто поднимать его от земли. Однако Олега поддержал и Торлоп, который учил княжича воинскому искусству, велел руку размять, мол, скорее боль пройдет. Ингорь не послушал и, жалея себя, натягивал лук в треть силы, стрелы падали далеко от круга, не долетая. Это совсем не понравилось Олегу, он даже накричал на воспитанника, позоря того. В ответ княжич отшвырнул лук в сторону и объявил, что вообще никогда не возьмет его в руки!
Это была первая и последняя на долгое время попытка возразить наставнику. Ингорь не мог забыть, как стали металлическими глаза Олега, тот навис над княжичем своей массой и, схватив мальчика за одежду, приподнял до уровня своего лица.
– Ты будешь делать то, что я тебе велю!
Уже через мгновение Олег пришел в себя, опустив княжича на землю, круто развернулся и зашагал прочь. Ингорь так и остался стоять со вздернутым вверх кафтаном. К нему подскочил Торлоп:
– Жив? Ну и ладно, не возражай князю-то… – Он поспешно одергивал на Ингоре воротник и полы, поправлял рукава.
У княжича задрожали губы, в глазах заблестели слезы:
– Я… его… он… мой отец Рюрик! А он просто варяг! Я его выгоню!
– Тихо, тихо! – заслонил княжича собой от всего двора Торлоп. – Не перечь князю, княжич, добром не кончится.
Отрок едва не расплакался по-настоящему, позволил себя увести в терем, но и там продолжал угрожать Олегу. Торлоп усмехнулся:
– Ты не шуми очень-то. Сила и власть в руках Олега, он тут хозяин. А что тебя при себе держит – так это его воля. Будешь слушать – тоже станешь сильным, а нет – так сгинешь бесследно. Мать твоя, княжич, сидит тихо-тихо, давно поняла, что и при Рюрике Олег правил, а без него уж тем более. А князь тебе худого не желает, со своими сыновьями меньше возится, чем с тобой.
Ингорь, наконец, расплакался, растирая по лицу крупные слезы, он бурчал:
– Мне отец Ново Град оставил, а Олег захватил… Я князь, а он просто воевода…
Торлоп расхохотался от души:
– Князь не тот, кто себя так зовет, а у кого сила есть! Хочешь стать настоящим князем – учись у Олега всему, станешь сильным – сможешь другим свою волю диктовать!
Не сразу понял это Ингорь, но все же понял. А вот учиться у Олега, как ему советовал Торлоп, так и не стал, как наставник ни старался.
Сам Олег больше никогда даже голоса не повышал на воспитанника, учил только ласково, где сам не мог – других просил. Только Ингорю не вся учеба впрок пошла. А вот бешеные глаза Олега и его железную хватку он запомнил навсегда и больше возражать открыто еще очень долго не рисковал.
Гадали воеводы и бояре ильменские, зачем это князь вдруг позвал, редко когда в чем советовался, сам правил. На то у него и сила, и ум есть. Правильно, что Олега Рюрик при своем малолетнем Ингоре оставил, хотя и недовольных много, жесток иногда князь, ох, жесток.
Но того, что услышали, не ожидали. Князь предлагал варягам дань платить, мира деля! Кому платить? Тем, кого погнали еще до Рюрика, от кого уж отбиваться научились, варягам, которые особо и не лезли на новгородские земли после прихода рюриковских дружин, чуяли, что дело плохо обернется!
– Княже, неужто мы их побить не сможем? Да пусть только посмеют…
Смотрел Олег на воевод как на малых детей, усмехался в усы, давал всем выговориться. Глаза меж тем хоть и посмеивались, а искали хотя бы одного, кто разумную речь скажет. Не находили, слышал князь лишь: