Так вот оно что! Хотят отравить его и ближайших к нему людей? О таких случаях рассказывал Раголд. Когда Стемид закончил, стоявший рядом дружинник протянул руки, чтобы забрать тяжелый поднос у грека-слуги. Князь остановил его, показав, чтобы не прикасался. Все замерли в ожидании. Руссы потому, что верили, что Олег волхв и знает, что делать, а греки потому, что почуяли неладное.
Князь велел вернуть предложенные яства императорам, потому что они отравлены! Руссы ахнули в один голос, а дружина схватилась за оружие. Олег снова остановил их жестом и, усмехаясь, ждал, пока греческий толмач переведет своим. По растерянности, последовавшей за его словами, князь понял, что угадал. Ай да Раголд, хорошо сделал, что когда-то рассказал о такой хитрости проклятых ромеев!
Греки ушли восвояси, забрав и отравленное угощение. Олег вслед сказал, что долго ждать не станет, чтобы быстрее думали о мире, не то начнется рать! Уже через некоторое время из крепостных стен вышли новые послы с приглашением в город. Князь отказался и решил отправить туда пятерых своих послов. Кроме Карла и Стемида пошли еще Фарлоф, Вельмуд и Рулав. Напутствуя их, Олег потребовал все переговоры вести Карлу, а переводить Стемиду, ничего лишнего не говорить, ничего не есть и не пить.
Провожая переговорщиков в Царьград, князь не подавал виду, как переживает за них, греки могли сотворить что угодно, хотя он и предупредил, что если с послами что случится, то город сровняют с землей. Потянулись томительные минуты ожидания. Олег приказал больше пока не разорять земли вокруг, хотя разорять было уже нечего. Послы вернулись еще засветло, Карл потом рассказал, что очень уж хотели есть, а тронуть что царьградское боялись, помня об отраве и наказе князя. Ромеи просили мира, соглашались выплатить огромную дань, которую потребовал русский князь, и уговаривали отойти от города и не чинить больше разора округе. Олега удивило, почему Лев и Александр так просят отойти от городских стен. Карл объяснил, что один вид русских кораблей под стенами и рассказы о зверствах дружинников приводят царьградцев в такой ужас, что в городе готово начаться восстание. Князь пробормотал:
– Это нам ни к чему…
Вельмуд стал уговаривать Олега, что, напротив, пусть паникуют, восставший город проще захватить и разграбить.
– Нам не нужно ни захватывать, ни грабить!
– Почему?
– Они и так дадут такую дань, какую захочу, но если пограбим, то не станут пускать наших купцов торговать так, как нам нужно.
Варяжская часть дружины недовольно заворчала, услышав про такие слова князя, но Олег пообещал, что дружина в обиде не останется, и все затихли.
На следующий день к ним снова пришли послы из Царьграда. Тут князь смог оценить византийское умение выкручиваться из любых бед, речи уходили, как вода в песок, послы забалтывали любое слово, витиевато и тяжело разговаривая, то и дело вспоминая о божественности императорской власти. Олега начало злить такое поведение ромеев, сначала едва не отравили, теперь просят отойти от города, но сами ничего для этого не делают. Он хорошо понимал, что даже его приказ не чинить зла грекам долго не сдержит дружину. Сейчас обходилось без крови, воля князя сильна, но Олег начинал сердиться и сам.
И все же без крови не обошлось. Когда стояли с послами на берегу, вдруг дернулся в сторону сначала Олег, следом и Раголд. Только Олег просто оглянулся, а купец стал падать. Из его спины торчала стрела, выпущенная одним из греков. Ромей узнал купца, все время шнырявшего по торжищам да баням, понял, чем тот занимался, и не смог сдержаться. Лучник оказался метким.
Раголд только захрипел, а князь, коротко бросив: «Взять! Живым!», подскочил к своему другу-лазутчику. Изо рта старого товарища текла кровь. Он слабо улыбнулся Олегу:
– Не… удалось… на покой…
Глаза Раголда закрылись. С минуту Олег сидел, опустив голову, вокруг все затихли, как перед грозой. Собственно, так и было. Опустив с колена на землю безжизненное тело купца, князь выпрямился и, так же ни на кого не глядя, скомандовал:
– Кол, и потоньше! Послов не отпускать!
Греки похолодели, понимая, что за этим последует. Хотя Олег потребовал один кол, но кто знает, что ему придет в голову потом. Слишком бережно он обращался с погибшим купцом.
Кол врыли в землю рядом с холмом, насыпанным над Раголдом. Хотя тот и был свеем, а тризну по нему устроили, как по славянину, слишком долго служил славянским племенам, сам стал одним из русичей. За тризной по помощнику Олега наблюдали и послы, и тот самый лучник уже с кола, на который был медленно надет у всех на виду, и жители Царьграда с крепостных стен. Олег знал, что послы обо всем расскажут в городе, поэтому не просто убил лучника, а заставил долго и страшно мучиться. Его крики всю ночь разносились по окрестностям, как только он затихал, приставленные люди обливали мученика водой, приводя в себя, и продвигали на колу. Послов от места казни не отпускали, не позволяя даже отвернуться.
К утру на послов было страшно смотреть, один из них тронулся рассудком. Князь, позвав их к себе, коротко объяснил, что грек казнен за то, что убил его друга и помощника, что дольше русичи переговоры вести не будут, если ромеи на договор не пойдут, их всех ждет то же самое – князь жестом показал в сторону кола с безжизненным телом на нем. Через день обещал отменить свой запрет мучить пленных. Больше ничего объяснять было не нужно.
Ромеи согласились на все требования русских, обещали выплатить огромную дань, чтобы только их войско убралось восвояси. Олег горько усмехнулся – Раголд своей смертью ускорил решение споров. Правда, Карл утверждал, что ускорила казнь грека.
И все равно переговоры шли медленно, даже согласившись, греки упорно отвоевывали уступки. Тогда Олег позвал к себе Карла и о чем-то долго говорил с ним. Утром князь отвел лодьи обратно в воду, и так уже долго стояли на суше на колесах, и велел конникам тоже чуть отойти от стен. Все ждали, что же будет. Вернувшийся с переговоров Карл, довольно блестел глазами, было понятно, что не зря они вечером допоздна секретничали с князем.
Утром Олег собрал воевод, пришедших с ним, и объявил, что греки согласны выплатить дань по 12 гривен на каждый ключ на все 2000 русских кораблей, стоящих у Золотого Рога. Чуть выждал, пока не совсем довольно загудят воеводы, ведь сначала хотели много больше, и эта дань давалась только на корабли… Раздались даже голоса, что лучше бы уж разграбить богатый город… Тогда князь добавил, что византийцы теперь будут выплачивать уклады на все города, принявшие участие в походе. Кроме того, греки согласились платить слебное послам и даже купцам месячину по целых шесть месяцев. Это помимо торговли без десятины! А на обратную дорогу даже поставлять им пищу и снасти для судов – ветрила, якоря и другое… О таких условиях могли только мечтать остальные купцы. Правда, греки выговорили, чтобы купцы приходили только через одни ворота, чтобы в город входили только при чиновнике, чтобы всех их учитывали… Но это были уже мелкие уступки, чтобы под видом купцов не являлись ненужные люди и чтобы не кормить даром кого попало.