А Мужило, напротив, бросился во двор, надо было отвлечь рыцарей от удиравшего друга. Неподалеку бился Домаш Твердиславич, он не стал гоняться за скотиной, потому с лошади не слезал и бился за троих. Но силы были неравны. Обычно сторожи, встречая большие силы неприятеля, в схватки не ввязывались, спешили отойти и предупредить своих. За тем и отправлялись на разведку, а вот тут так глупо попались! Против Мужилы тоже оказался конный рыцарь. Биться пешему с конным всегда тяжело, тем более если тот закован в железо, а при тебе ни щита, ни копья, один только меч, без которого воин и спать не ложится. Но просто так Мужило не дался, первому рыцарю с ним сладить не удалось, новгородец бился выхваченным из невысокого тына колом. Конечно, кол слабое оружие против крепкого рыцарского меча, но если им размахивать ловко, то становится хорошим помощником твоему собственному мечу. Резкий выпад колом по глазам лошади, незащищенным броней, и та встала на дыбы, всадник едва удержался в седле, потерял время, успокаивая кобылу, опуская ее. А Мужило уже отскочил за большой стожок в стороне двора. Рыцарь метнулся за ним, но стожок разом полетел под ноги лошади: как мечут стога, Мужило хорошо знал, знал и как его легко повалить. Силушки хватило, как и смекалки. Запнувшись на сене, запутавшись в нем ногами, кобыла снова едва не сбросила всадника.
– Ага! – довольно заорал Мужило, швыряя в рыцаря подвернувшуюся под руку кадушку. Следом в голову лошади полетела лохань с разведенным для скотины пойлом. Кобыла мотнула головой, шарахнулась, стараясь уберечься, и всадник, наконец, вылетел из седла.
– Ага! – снова завопил Мужило, добивая упавшего рыцаря колом по ведру на голове. Понятно, что не убил, но зато оглушил надолго. Но на него уже наседали двое. Тяжелый бой продолжался. Во всех дворах, на улице русские, погибая, старались отдать свои жизни подороже. Уже пал Кербет, порубили рыцари и Домаша Твердиславича, попадали убитыми многие, а освободившиеся от схватки рыцари спешили на помощь своим добивать остальных.
Рачко выбрался к ручью быстро и теперь спешил по льду, раздумывая, стоит ли вести за собой лошадь и не будет ли скорее без нее. Ручей действительно вился вдоль дороги. За поворотом Рачко решил попытать счастья и осторожно выбрался из кустов. Тихо, то есть не тихо, слышно, что в веси идет бой, но на дороге никого.
– Ну, пойдем, – потянул он коня. Тот послушно засеменил следом, даже не пытаясь вырваться или сопротивляться. Ну что за лошадка! На ней бы детей малых катать!
Но бежать и тащить за собой коня нелепо, Рачко все же взобрался на спину лошади и чуть пришпорил ее бока, решив не обижать послушного коника. Тот вдруг шустро засеменил.
– Э, да ты еще и бегать умеешь? – изумился Рачко. – Ну, тогда давай быстрее.
Он тут же убедился, что спокойный конь умеет не просто бегать, а нестись галопом. Едва удержался на спине без седла. Ай да конь!
В стан безоружным, с одним мечом у пояса, на чужой лошади без седла только с поводьями примчался Рачко. С ходу, едва успев остановиться возле воеводы, закричал:
– Рыцари! Много!
Из шатра выскочил и князь, на ходу прилаживая кольчугу.
– Где?!
– В деревне Хаммаст. Наши там почти все полегли. Засада. А немцы лагерем чуть дальше стоят.
Князь кивнул воеводе:
– Сторожу вперед!
Через некоторое время в лагерь примчались еще трое, чудом спасшихся. Слова Рачка подтвердили, немцы стоят огромным лагерем, в бою погибла почти вся сторожа, Домаш Твердиславич тоже пал.
Князь спешно собрал совет. Хмуро оглядел воевод и тысяцких.
– Твердил сторожам, чтоб в бой не ввязывались и себя не выдавали, не устереглись. Теперь надо думать, где бой принимать будем.
– Так ведь, княже, враг близко, скоро и встретим.
– Здесь не годится, лес вокруг. Куда они идут? Почему пошли вокруг озера?
Снялись с места быстро, разведка уже донесла, что немцы, перебив русскую сторожу, из лагеря пока не ушли, так и стоят, но тоже готовятся выступать.
– Они должны нас заметить и пойти за нами. Подразните, чтобы поняли, куда мы идем.
– А если немец вдруг в обход Псковского озера двинется?
– Нет, там Псков, и Изборск за спиной не оставит, не его уже. Пусть решат, что мы их испугались. Нам на озеро надо, только сначала посмотреть, где биться будем.
Это означало, что князь поверил Вятичу, твердившему, что битва должна произойти на льду Чудского озера, там удобней всего. С точки зрения остальных, тащиться на уже начавший подтаивать лед откровенная глупость, потому что вражин лучше бить прямо у леса на большом поле. И чего князя на озеро тянет?
К озеру, как ни спешили, подъехали только к вечеру. Несмотря на это, князь Александр отправился сам смотреть места.
Вятич сделал мне знак и последовал за Невским. Наверное, это выглядело нелепо, но сотник действительно мотался за Невским, а я следом, как привязанная. Куда ж без меня‑то? Князь не возражал.
Место, выбранное Невским для боя, удивило многих, лед уже покрыт водой, скользко, чего бы не встать вон на поляне или вообще ближе к Пскову, а то и за его стенами, так надежней, и Псков враг за спиной ни за что не оставит. Но у князя были свои соображения, и никто не посмел возразить.
А теперь вот Ярославич поехал на ночь глядя знакомиться с окрестностями. К чему?
Берега у озера довольно крутые, заснеженные и даже обледенелые. Но лед держал хорошо, а я точно помнила, что он должен быть слабым и провалиться. Князь, видно, тоже помнил:
– Нужно поискать такое место, может, и найдем…
Из меня поперло боевое вдохновение:
– Конечно! Там есть какая‑то Узмень.
Невский знаком подозвал к себе стоявшего чуть поодаль дружинника, несколько слов, тот кивнул и метнулся прочь.
– Сейчас приведет человека, который тут все знает.
Человек пришел основательный, кряжистый, словно дуб, борода лопатой, тулуп расстегнут, шея голая.
– Тебя как кличут‑то?
– Дак Еремеем.
– Еремей, озеро и округу хорошо знаешь?
– Знаю, как не знать.
– Есть на нем места со слабым льдом?
Мужик поскреб не как все затылок, а шею под бородой лопатой, крякнул:
– Есть одно место, только оно больно близко у нашего берега.
– Где?
– На Узмени.
Я чуть не заорала:
– Ну вот же!
Князь был спокойней:
– Покажи.
– Это можно, только там осторожней надо, место больно гиблое по весне. Сиговицей зовут.
Что‑то знакомое, но что именно, я не поняла.