– Все!
Меня окружили дружинники, расталкивая которых, тут же пробралась Лушка. Глаза у сестрицы не помещались в орбиты:
– Ну ты… ну ты даешь!
Вятич был менее эмоционален и более деловит:
– Где научилась?
Я только пожала плечами, что ему объяснять, мол, в Москве в клубе? А еще видеокурс помог.
– Еще что умеешь?
– Многое. Только вспомнить надо и потренироваться.
Десятник окинул меня чуть задумчивым взглядом, покусывая ус. Интересно, о чем он размышлял, о том, как отреагирует мой отец, или о том, стоит ли дальше связываться с боярышней, ведь, получив синяк или вообще травму, я могла еще раз надолго выйти из строя. Оказалось, ни то ни другое, Вятич вдруг выдал:
– Биться в рубахе неудобно. Поддень штаны, а рубаху подвяжи выше. Если хочешь, конечно.
Толковое замечание, и я очень хотела, тело просто требовало настоящего движения, одной гимнастики в пределах нашей с Лушкой светелки было маловато. Я кивнула:
– Если можно…
Тут же встряла Лушка:
– А мне можно?
Вот тут Вятич, похоже, осознал, что ему придется иметь дело не только с воеводой, когда тот вернется, но и с Анеей, что наверняка куда труднее. Но если уж заварил кашу, придется расхлебывать. Подозреваю, что у Вятича боролись два чувства – досады из-за своей поспешности и явного желания все же взять меня в обучение хотя бы в назидание остальным. Лушка в нагрузку, конечно, не добавляла привлекательности такому варианту, но куда денешься.
– Можно, – вздохнул десятник.
Сестрица попробовала взвизгнуть, но вовремя сообразила, что таким образом испортит о себе все впечатление, и сдержалась. Это было уже явной победой Лушки над самой собой, я даже поразилась…
Договорились прийти завтра, но Лушка все же умудрилась утащить пару учебных мечей, нахально объяснив десятнику:
– Это чтобы я тоже побыстрей научилась.
– Ты только за ней пригляди, – Вятич кивнул мне на сестрицу, – чтоб не перестаралась.
Я хорошо понимала, о чем он, в запале Лушка может так растянуть себе все мышцы, что точно сляжет.
– Пригляжу.
– Бьешься немного странно, но резон в том есть…
– У меня же силы не столько, приходится хитрить.
Нахальства не занимать не одной Лушке, я тоже врать горазда. Мы ушли, провожаемые восторженными взглядами парней. Уже отойдя, я услышала:
– Как это она так… по плечу?
– А вот так! Она раскрылась, тебе бы бить хоть ногой в пах, а ты, дурень, мечом сверху прикрывался.
Я размышляла о другом. Ворон сумел справиться с моими умениями одной жердиной и приемчик показал классный, почему такого не знают Вятич и отец? Неладно как-то получалось… Засвербило желание все же достать Ворона и заставить обучить бою.
О том, как объявим Анее о новом увлечении (и умении, кстати), не думалось. Вспомнила Лушка:
– Ой, а чего матери-то скажем?
И тут же сама ответила:
– Скажем, что нас в дружину берут!
– Луш, ты думаешь, что говоришь?
– А чего, бывает, когда девки в дружине!
– Только в дружину берет, небось, не десятник, а воевода, а во-вторых, у меня свадьба скоро.
– Не скоро! – объявила сестрица.
– Ты уверена? – кажется, я с трудом скрыла свое удовлетворение от такого известия.
– Ага, твой Андрей Юрьевич куда-то в Новгород ушел, вернется к зиме. Анамнясь известие принесли, мать тебе говорить просто не хотела.
Вот уж спасибо так спасибо! Я готова была расцеловать Лушку за такую новость. У меня появлялась пара свободных месяцев.
Лушка была такой храброй, пока мы не дошли до дома, уже у ворот она явно засуетилась, прикидывая, куда бы спрятать мечи, но не успела, прямо у ворот нас засекла Анея.
– Это зачем?
Пряча деревянное оружие за спину, словно мать могла отобрать, Лушка промямлила:
– Мы… нас…
Я решила, что хватит прятаться за спину младшей сестры, а то как на мечах биться, так смелая, а как с Анеей спорить, слабая.
– Мы будем учиться биться мечами… У Вятича…
– Нас Вятич в дружину берет! – осмелев, выпалила сестрица.
Я подумала, что это она зря, потому как ничего подобного Вятич не только не обещал, но даже не мыслил.
– Да ну? А Вятич ли в дружине глава?
Мне почему-то пришло в голову, что сама Анея, но сказала другое:
– Да нет, никто нас никуда не берет, просто Вятич позволил пока ходить биться с парнями учебными мечами.
Теткин взгляд был пристальным, но к этому я уже привыкла.
– С чего вдруг?
– Так… захотелось. Андрей Юрьевич же не скоро еще приедет, – я глянула прямо в глаза Анее, пусть знает, что я не Лушка и ее не боюсь!
Тетка отвела глаза первой, буркнув в сторону Лушки:
– Трепло…
Но запрета-то не последовало! Это означало, что мы действительно можем с завтрашнего дня приступить к тренировкам вместе с дружинниками. Если, конечно, за ночь не передумает сам Вятич.
Видно, об этом же подумала и Лушка, потому что, глядя вслед удалявшейся матери, она не взвизгнула привычно, а сокрушенно вздохнула:
– Только бы Вятич не отказался…
– Луш, он же не обещал взять нас в дружину.
– Да я не про то. Не отказался бы обучать. Тебе легче, ты вон умеешь, а мне каково?
– Зачем тебе это умение?
– Как зачем?! А если тати нападут?
Я рассмеялась:
– Ты меч на поясе носить собираешься?
– Ну… это… А покажи, как ты это крутила?
Сестрица перевела разговор на интересующую ее тему, она попробовала сама крутануть меч, но, конечно, немедленно выронила его на траву и горестно вздохнула:
– Мне ни в жисть не научиться…
Ага, голубушка, это раньше я думала, что такие вздохи действительно означают сожаление, теперь хорошо знала, что это просто подначка, чтобы я принялась убеждать, мол, что ты, Луша, да сейчас прямо и научишься. Так и есть, глаза сестрицы хитренько блестели.
– Ладно уж, поднимай свое оружие, пойдем, научу колечко крутить…
Уронив с десяток раз меч себе на ноги, Лушка освоила-таки сие немудреное упражнение. Она бы тренировалась еще, но я заметила, как бедолага потирает запястье, видно, растянула, и возмутилась:
– Лушка, никто с утра до вечера не тренируется, остановись!
Когда мы выползли из-за сеновала, где крутили мечи, Лушка не удержалась и попробовала продемонстрировать освоенное умение Трофиму.