– Для тебя проверочка, Настя.
– Чего меня проверять?
Я едва успела договорить, потому что увидела такое… На дубе совсем рядом прямо из коры возникло чье-то большое лицо! Нет, оно не выдвинулось, оно вдруг как-то образовалось из линий коры, небольшие веточки стали густыми бровями, трещины на коре обрисовали глаза, рот, посередине она выступила носом, пониже мох повис седыми усами… Но это точно было лицо.
Увидев такое в подмосковном лесу, я наверняка заорала бы:
– Гляньте, какое дерево!
Но сейчас нутром поняла, что это не просто дерево, это… А вот что это, не знала.
– Вятич…
– Леший, – спокойно откликнулся Вятич.
Одуреть! Но я почему-то не испугалась, спокойно шагнула к дубу:
– Здравствуй, Леший…
– Здравствуй… – прошелестели ветви дуба.
– Через твой лес пройти можно?
Конечно, скептики бы сказали, что это просто пробежала маленькая ящерка, но я точно знала, что это дрогнули губы Лешего:
– Иди…
Нормально! Я беседую с Лешим. Скажи мне кто совсем недавно, покрутила бы пальцем у виска. Шелест листьев принимать за голос Хозяина леса, а бегающую ящерку за его улыбку… Но я не сомневалась в том, что так и есть, просто надо видеть, не всем дано. Вот парни явно не видели, они стояли, тараща на меня глаза и прислушиваясь. Хоть бы не приняли за ведьму.
Нет, отнеслись спокойно, это в порядке вещей, ну поговорил человек с Лешим, и что? Не всем дано, а вот их Насте – да. Вятич привычно покусывал губу.
Чуть отойдя, я оглянулась, кора на дубе снова стала просто корой, а мох мхом. Наваждение? Нет, это Леший, теперь меня не обманешь.
– Договорилась?
– Да. – Мои глаза смотрели почти с вызовом. Неужели скажет, что я беседовала с деревяшкой?
– Молодец. С мельником осторожней, он с Водяным знается.
– Я помню. А Водяной нам страшен?
– Страшен может быть любой, даже просто человек, но и помочь может всякий. Только лучше рассчитывать на свои силы.
Я чувствовала себя просто-таки именинницей, хотелось заорать на весь белый свет, что я теперь избранная! И никакие мысленные ругательства вроде «дурищи» не помогали.
Вятич усмехнулся:
– Лопнешь.
И я понимала, к чему он это сказал.
Дальше до самой мельницы ехали спокойно.
Она, конечно, не работала, потому как лед еще не отпустил озерцо, в которое впадал ручей. Но журчание все равно слышалось, это ручей пробивался подо льдом, местами выходя на поверхность.
Навстречу выскочила собака, заступила путь. Мы остановились подождать, пока хозяин отзовет, хотя легко могли бы отогнать или вообще убить. Плох тот гость, что хозяйских собак начнет бить. Из-за мельницы показался крепкий мужик с окладистой бородищей. Я подумала, как он из такой мучную пыль вытряхивает, неудобно же.
Цыкнув на пса, который тут же отошел в сторону, явно демонстрируя, что он свою работу выполнил честно и дальше вмешиваться не намерен, мельник повел рукой, приглашая пройти.
Мне подумалось, что волосами зарос, что твой лешак.
Я ожидала всяких ужасов вроде вурдалаков или упырей, но мельник грубо обманул мои ужасные ожидания, он оказался нормальным и вполне обычным. Фи! У меня руки чесались повоевать с нечистью, а тут все чисто и тихо. Или в тихом омуте кое-кто водится? Если и водился, то носа не высунул. Ночь прошла спокойно, ни единого вопля о помощи, стона или призрака чьей-нибудь бабушки. И кошка у мельника была не черная, а рыжая, вернее, трехцветная, в руки не давалась, но и не шипела.
На вопрос, есть ли упыри в озере, мельник с изумлением посмотрел на меня и пожал плечами:
– Да пока не видел.
– А Водяной?
– Конечно, есть, как же воде без Водяного?
– И не страшно вам тут? – Я чувствовала себя почти обязанной совершить в этом лесу что-то героическое вроде изгнания какой-нибудь нечисти.
Вятич рассмеялся:
– Настя, оставь человека в покое, чего тебе на каждом углу нечисть мерещится?
Пришлось отстать, я сообразила, что действительно выгляжу смешно со своими расспросами.
Но позже вечером Вятич вдруг позвал:
– Ты хотела упыря посмотреть? Пойдем.
Если честно, то у меня похолодело внутри.
– Куда?
– К воде. Ты хоть знаешь, кто такие упыри?
– Н-нет… – не слишком уверенно и, главное, бодро ответила я.
– Упырь, – тоном читающего лекцию работника общества «Знание» начал Вятич, – это неупокоенный мертвец, погибший дурной смертью, например, утонувший, пораженный молнией, растерзанный зверем, сброшенный лошадью… Славится тем, что шатается по округе, где погиб, и пожирает людей. Ну, пошли?
Больше всего мне хотелось отказаться, но, встретившись с насмешливым взглядом Вятича, я поняла, что скорее дам сожрать себя этому упырю, чем останусь дома. Сотник наблюдал, как я одеваюсь, с откровенным интересом, видно, до последнего ожидая, что откажусь. Я даже разозлилась: вот фиг тебе! Ты еще не знаешь, на что я способна. Посмотрим, кто кого сожрет, упырь меня или я его! Это будет тренировка перед броском на Батыя.
Когда вышли из дома, Вятич вдруг остановил меня. Где-то внутри мелькнула подленькая мыслишка, что он решил отказаться от задумки, это принесло облегчение. Но я ошиблась, Вятич хотел просто предупредить.
– Учти, на упырей не действуют твои интернетовские штучки. Запоминай слово в слово…
Он заставил меня трижды повторить и пообещать, что не сделаю без него шага, что не произнесу ни единого лишнего слова, что вообще буду паинькой.
Я обещала, подумав, что паиньки сидят по домам, а не шляются по всей Руси, тем более ночами по заколдованным лесам, надеясь нарваться на упыря. Видно, это же подумал и Вятич, он критически оглядел меня и фыркнул, мол, на паиньку я не слишком похожа, потом махнул рукой:
– Ладно, сойдет.
– Что сойдет?!
Сотник молчал.
– Нет, ты мне ответь, что сойдет?!
Он ответил, но не то, чего я ожидала, поманил к себе и показал куда-то вперед:
– Смотри.
Хорошо, что Вятич держал меня за локти, потому что я обязательно бы рухнула. Впереди на полянке, освещенная светом круглой полной луны, стояла женщина… Вернее, это была женская фигура в белом саване, с мертвенно-бледным лицом, темными кругами вокруг глаз и огромным красным, словно разорванным, ртом!
Вятич начал произносить слова заговора, я пыталась вспомнить, но удалось это не сразу, потому что женщина что-то закричала, от этого ее рот разорвался дальше, внутри не было видно зубов, только огромный язык, шевелившийся, словно большая змея. Я, наконец, очухалась и тоже стала повторять заговор. Как долго это продолжалось, не знаю, только когда нам удалось прогнать ужасное видение, ноги меня не держали совсем.