Джордан целовал ее бесконечно долгими, опьяняющими поцелуями, распаляя ее страсть. Его язык обводил линию сжатых губ, стремясь приоткрыть их, потом проник внутрь, дразня легкими прикосновениями, пока Александра, сгорая от лихорадки желания, не ответила ему тем же. И тотчас мир будто взорвался. Джордан рывком притянул ее к себе, крепко прижимая к мгновенно затвердевшему доказательству своего желания, а язык стал дерзко вторгаться в ее рот в каком-то безумно возбуждающем запретном ритме, от которого тело Александры пронзали молнии неукротимого наслаждения.
Только когда его пальцы сжали грудь, а потом скользнули за вырез шелковой блузки, девушка внезапно вынырнула из водоворота неизъяснимого наслаждения, в котором так охотно тонула. Но не отвращение, а удивление и угрызения совести заставили ее отпрянуть.
Упершись кулачками в грудь мужа, она часто и глубоко задышала и наконец подняла голову, смущенно глядя в его пылающие серые глаза.
– Я шокировал тебя, – хрипло пробормотал Джордан. И хотя это было правдой, от Александры не укрылась в его страстном взгляде легкая насмешка.
Принимая безмолвный вызов, она снова прижалась к его губам и на этот раз, сама того не сознавая, прильнула к мужу. Нечто среднее между стоном и смехом вырвалось у Джордана, но когда девушка хотела отстраниться, он обхватил ее стальным кольцом, а поцелуй стал еще настойчивее. Александра, забыв обо всем, вновь отдалась его исступленным ласкам, отвечая на них с пробуждающимся желанием.
Когда наконец Джордан отпустил Алекс, дыхание его было таким же прерывистым, как у нее. Подняв руку, он осторожно коснулся костяшками пальцев ее пылающей щеки.
– Такая мягкая, – прошептал он. – Такая невероятно невинная.
Гневно истолковав эпитет «невинная» как «наивная», Александра встрепенулась, обиженная до глубины души.
– Должно быть, такому… искушенному человеку, как вы, я кажусь ужасно скучной простушкой.
Но Джордан схватил ее за плечи и притянул обратно.
– Это был комплимент, – бросил он, приблизив к ней лицо.
Услышав чуть резковатые нотки в голосе, она совсем не к месту подумала, каков он бывает в ярости.
Слегка тряхнув ее, Джордан коротко пояснил:
– Неиспорченная, чистая, ни капли неискренности н притворства, понимаешь?
– Превосходно, – парировала Александра, отзываясь скорее на тон, чем на слова, и, как только до нее дошла абсурдность происходящего, тут же разразилась смехом. – Неужели мы ссоримся из-за того, какая я милая?
Ее неотразимая улыбка мгновенно погасила раздражение Джордана и породила ответную нерешительную улыбку в его глазах.
– Кажется, так, – тихо согласился он, наконец, хоть н неохотно, признав, что больше не может притворяться перед самим собой, будто неотвязного безумного желания, внезапно охватившего его, не существует.
Она снова прижалась щекой к его груди, но он смотрел куда-то поверх ее головы, мысленно перечисляя все возможные логические доводы, почему он сделает ошибку, если сегодня овладеет ею:
Она молодая наивная идеалистка. Он – полная ее противоположность. Она жаждет отдать ему свою любовь, Ему же нужно только ее тело. Она стремится, чтобы он любил ее.
Он же верит лишь в ту любовь, которая бывает между мужчиной и женщиной в постели.
Она увлечена им.
Он не желает обременять себя влюбленным ребенком. С другой стороны…
Она хочет его. Он хочет ее.
Приняв наконец решение, Джордан чуть шевельнулся.
– Александра? – И когда жена вопросительно взглянула на него, спокойно, почти деловито спросил:
– Ты знаешь, как делаются дети?
У нее вырвался короткий смущенный смешок; лицо мгновенно залил горячий румянец.
– Мы… мы обязательно должны обсуждать это? Губы Джордана едва заметно насмешливо дернулись.
– Вчера я сказал бы, что в этом нет ни малейшей необходимости. Даже час назад я продолжал бы это утверждать. Теперь, боюсь, придется изменить свое мнение.
– И что заставило вас передумать?
Настал черед Джордана недоуменно взглянуть на нее.
– Наши поцелуи, – признался он откровенно.
– Но что общего это имеет с детьми?
Джордан запрокинул голову, закрыл глаза и преувеличенно изумленно вздохнул.
– Почему-то я был уверен, что ты об этом спросишь!
Присмотревшись к странному выражению на лице мужа, Александра села и смущенно одернула платье. Мэри Эллен как-то пыталась убедить ее, что дети делаются точно так же, как щенята, но светлый ум Александры отверг этот невероятный вздор. Человеческие существа просто не способны вести себя подобным образом, и только такая пустоголовая болтушка, как Мэри Эллен. прислушивается к этой чепухе. Но, с другой стороны, ее подруга свято верила, что, если повернуться спиной к радуге, тебя ждет беда и что по ночам феи и эльфы пляшут под грибами. Поэтому она всегда ходила задом наперед, когда шел дождь, и отказывалась есть грибы.
Александра украдкой взглянула на мужа и решила спросить его о том, что так тщательно скрывали от молодых девушек и что она просто была обязана узнать. Дедушка часто повторял, что единственным лекарством от такой болезни, как невежество, служат ответы на вопросы. Поэтому Алекс с искренним, нескрываемым интересом осведомилась:
– А как делаются дети?
Джордан, явно застигнутый врасплох, открыл было рот, словно намеревался ответить, но по какой-то причине слова не шли с языка. Сначала Александра была совершенно сбита с толку его странным молчанием, но внезапное озарение заставило ее покачать головой и сочувственно вздохнуть по поводу столь затруднительного положения.
– Вам тоже неизвестно, верно?
Резкий смех Джордана взорвал тишину. Запрокинув голову, он продолжал неудержимо хохотать, пока наконец не смог пробормотать:
– Нет, Александра… известно.
Только сейчас он сообразил, что за эту неделю смеялся куда больше, чем за целый год.
Немного обиженная таким взрывом, Александра не отступала:
– В таком случае как же это делается? Веселые искорки, все еще переливавшиеся в его глазах, медленно растворились, едва он положил ладонь на ее щеку, нежно пригладил волосы и сдавленным хриплым голосом пообещал:
– Сегодня ночью я покажу тебе. Джордан еще не успел договорить, как экипаж свернул с дороги и въехал во двор ярко освещенной гостиницы.