В глазах девчонки мелькнул ужас, как можно обсуждать волю Господа?! Бартоломи замахал руками:
– Ладно, ладно, я не против, пусть коронует дофина. Ты все запомнила? Сможешь узнать Карла среди придворных?
– А разве он будет не на троне?
– Может, и нет!
Жанну допустили на королевский прием на следующий день. Одета она была в одежду пажа, барон в ответ на возмущение Бартоломи махнул рукой:
– Пусть рядится хоть в шутовской наряд, лишь бы понравилось дофину.
Но все же отправил слугу купить девчонке что-нибудь подходящее. Сам Бартоломи все больше проникался симпатией к подопечной, она ничего, хотя и строптива. А главное, укреплялась вера в то, что Господь мог именно эту дуреху избрать для своего промысла! К девчонке словно не прилипало ничто плохое, а все запутанное и темное становилось простым и ясным. Бартоломи вздыхал: вот у кого совесть, должно быть, чиста, как первый снег! Становилось даже чуть завидно…
Перед тем как послать за девушкой, дофин выдержал еще один разговор. На сей раз присутствовали главные заимодатели Карла кузены Жорж де Тремуйль и Жиль де Ре барон де Лаваль. Недовольный Тремуйль пыхтел, пытаясь придумать, как бы все оставить по-старому. Красавец Жиль де Ре держался спокойно и независимо, хотя все понимали, что ему не все равно, конечно, барон переживал, чтобы ссуженные дофину деньги не пролетели впустую.
Пока ожидали запаздывавшего Тремуйля, епископ отвел Жиля де Ре к окну, словно расспрашивая о недавней поездке. Дофин сидел в полудреме, привычно глазея на огонь. После нескольких почти ничего не значащих фраз о дороге и впечатлениях, к которым Карл еще как-то прислушивался, де Шартр вдруг тихо поинтересовался у Жиля де Ре:
– Что делал ваш слуга у девчонки нынешним утром?
Смутить барона вопросом не удалось, спокойно пожал плечами:
– То же, что и ваши люди, – пытался понять, чего она стоит.
– Понял?
Епископ ожидал, что Жиль ответит, мол, у слуги и спросите, но тот вдруг глянул прямо в глаза:
– Понял. Мне от нее нужно то же, что и вам. Она должна повести за собой войска, чтобы освободить хотя бы Орлеан и Реймс. Разве не о том печетесь вы?
– А вам зачем?
– Во-первых, жаль Францию. Во-вторых, хочу получить от дофина обратно то, что ссудил ему.
Несколько мгновений епископ, не ожидавший такой откровенности от барона, размышлял, потом, задумчиво глядя в окно на бегущие по весеннему небу легкие белые облачка, спросил:
– А если она поведет не туда, куда нужно? Или вообще будет убита в первом же бою?
– В ваших интересах подсказать дофину, чтобы рядом с этой девчонкой постоянно находился я.
– Вы?! – Епископ был настолько поражен, что произнес слово слишком громко, вызвав интерес дофина.
– О чем вы там спорите?
Жиль де Ре успел отреагировать чуть быстрее епископа:
– Монсеньора удивляет, что я сам собираюсь участвовать в наступлении на Орлеан, если Ваше Высочество решит его начать.
– А что тут удивительного? Барон – прекрасный военачальник, ему вполне можно доверить любую армию.
Жиль мысленно добавил: «Особенно ту, которую я сам оплатил!»
Договорить им не позволило появление шамбеллана Тремуйля. С шамбелланом явился еще один непременный участник Советов, сенешаль де Гокур. От старика мало что зависело, и было непонятно, зачем Тремуйль притащил его с собой, разве что для придания видимости расширенного Совета. Впрочем, никто не возразил.
Но стоило зайти разговору о цели собрания, как всех поразил дофин, он вытащил из складок своего мешковатого кафтана какое-то письмо и, усмехнувшись, показал остальным:
– Знаете, что мне прислала эта девица? Она написала, что узнает меня среди придворных, даже если я спрячусь! Ну не самоуверенность ли?!
Жиль де Ре встретился глазами с епископом и на его немой вопрос только пожал плечами, но, похоже, эта демонстрация неведения ни в чем де Шартра не убедила.
Тремуйль захихикал, ему понравилась мысль спрятать дофина, а самому сесть на его место.
– Что ж, мы можем устроить ей такую проверку!
Губы Карла тронуло подобие улыбки, а Жиль немного засомневался, верно ли сделал, подбросив такую идею дофину и его любимцу. Но отступать поздно, потому вечером Бартоломи снова поспешил к Жанне и снова едва не попался на глаза помощникам епископа.
Девушка удивлялась, почему этот высокомерный барон и епископ так пекутся о том, какое впечатление она произведет на дофина? Чего им от нее нужно? Барон честно сказал, что доверит ей войско, а чего хочет епископ? Оставалось только гадать.
Когда наступило время ехать в замок, Жанну вышли провожать все ее друзья и просто масса сочувствующих горожан. Раздавались голоса:
– Дева, ты скажи дофину, что мы поможем…
– Скажи, что надоело не быть хозяевами в своей стране…
– Мы погоним годонов, только пусть отправит нас воевать против захватчиков…
– Надо помочь Орлеану.
Жанна только кивала и обещала все передать. Если, конечно, у нее будет такая возможность. Бартоломи при встрече снова повторял и повторял про длинный нос дофина, его тощие ноги и нелепую походку, словно Жанне предстояло разыскивать Карла среди толпы чужих людей. А еще напомнил, чтобы не подавала вида, что знает барона, если где встретит.
Девушка не стала говорить, что примерно то же говорили и посланцы епископа, рассказывали о внешности дофина и просили никак не упоминать об интересе к ней прелата.
Странно, похоже, оба очень стараются, чтобы Жанна понравилась дофину и при этом тот не догадался о поддержке. Нет, девушке совсем не хотелось жить при дворе, где все так запутано и даже добрые дела делаются тайно. Подумав об этом, она хмыкнула: и на прием-то с трудом допустили, не то что жить. Теперь ей было ясно, что постарались и барон, и епископ, значит, чего-то ждут от нее и будут требовать позже. Решив ничего не делать против своей воли, ведь она им ничего не обещала, кроме разве не рассказывать о них самих, Жанна постаралась вернуться мыслями к предстоящему приему.
Вовремя, потому что они уже прибыли и поднимались по каменным ступеням лестницы. Впереди, как у настоящей придворной дамы, шел, освещая дорогу, факельщик. И дверь перед ней открыли, едва успела подойти, и путь показывали. На мгновение Жанна даже зажмурилась: она в королевском замке и принимают ее, как знатную даму! Могла ли об этом мечтать Изабелла Роме или та же Манжетта? Жанне стало даже жалко подружку, не удостоившуюся такой чести.
И снова долго размышлять не пришлось, перед ней распахнулись двери зала приемов. Сопровождавший девушку граф Вандом повел рукой:
– Прошу…
Ее никак не объявили, потому что было неясно, что, собственно, говорить, но все равно, все головы повернулись к входу. Первым желанием самой Жанны было броситься обратно, видно почувствовав это, граф встал почти за ее спиной и даже чуть подтолкнул вперед.