С тех пор для них это превратилось в своеобразную игру, при случае Елизавета, смеясь, объявляла:
– Эти голуби самые лучшие! Эти цветы самые лучшие! Эти щенки самые лучшие!
Посол соглашался:
– Безусловно, Ваше Величество! – И неизменно добавлял: – В Англии.
На сей раз королева игру не затеяла, она и без Мелвилла знала, что играет куда лучше той же Марии, ей много раз это подтвердили даже настоящие музыканты. Она позвала посла совсем не для того, чтобы демонстрировать свое умение, просто пока он не появился, присела сыграть пришедшую в голову мелодию. Несколько взятых нот в результате вылились в долгую игру, за которой ее и застал Мелвилл.
Заканчивая очередной пассаж, она улыбнулась, сообщив между делом:
– Моя дорогая сестрица Мария спрашивала у меня совета, кого я могла бы предложить ей в мужья из английских или шотландских джентльменов.
Мелвилл подумал, что не Мария просила, а Елизавета вынудила ее просить, но промолчал. Королева, получив его кивок в знак согласия (словно это было ей нужно), продолжила:
– Я решилась указать ей на лучшего, по моему мнению, лорда Англии. – Мелвилл замер, как охотничий пес, почуявший решающий миг. Неужели согласится на брак Марии с Дарнлеем? – Это сэр Роберт Дадли.
Пальцы продолжали порхать по клавишам, но звуки словно исчезли. И не для одного Мелвилла, от посла не укрылось, что замерли, раскрыв рты, и дамы, уютно расположившиеся вокруг своей королевы. Всеобщий шок нимало не смутил Елизавету, она продолжила игру и свой монолог.
– Лорд Дадли великолепный человек, он хорош со всех сторон, решись я выйти замуж, не искала бы себе другого мужа, но вам известно, что я не чувствую склонности к замужеству в отличие от дорогой сестры. Вы передадите мои слова королеве?
Мелвилл только кивнул, не в состоянии вымолвить хоть слово. Елизавета вдруг прекратила игру и насмешливо уставилась на посла:
– Что-то не так, милорд?
Тот решился:
– Ваше Величество, помня о вашей постоянной привязанности к лорду Дадли, я никак не ожидал с вашей стороны…
Королева продолжала с усмешкой наблюдать за попытками посла вывернуться из такой неприятной ситуации. Но она слишком уважала Мелвилла, чтобы издеваться над ним столь открыто.
– Не трудитесь объяснять, милорд. Конечно, вы смущены и удивлены, если не сказать потрясены. Я знаю о нелепых слухах про нас с лордом Дадли, которые, поверьте, не имеют под собой решительно никакого основания. Люди вольны болтать все, что им заблагорассудится, но королева должна быть выше этих нелепостей. Роберт Дадли мне брат, как дорогая кузина сестра. И мое предложение свидетельствует только о моем к ней наилучшем отношении. Я прекрасно знаю достоинства лорда Дадли, ценю его, и только поэтому настоятельно рекомендую своей доброй сестре как мужа. Она будет счастлива!
Губы говорили сладкие слова, а глаза насмехались. Нет, не над растерявшимся от такой выходки Мелвиллом (кто бы не растерялся?). Над Марией, поставленной в нелепое и безвыходное положение. Такое могла придумать только женщина!
Чтобы что-то спросить, посол поинтересовался мнением самого лорда Дадли по этому вопросу. Елизавета махнула рукой:
– Роберт дорожит моим мнением и согласится.
– Согласится или согласен?
– Согласен! – теперь глаза смотрели уже жестко. Она приказывала! Приказывала своему любовнику жениться на своей сопернице. Почему?! Просто потому, что это было пощечиной? Конечно, Мария никогда на такое не пойдет! Значит, у Елизаветы есть повод отказаться от обещания назвать Марию главной наследницей.
Самым большим желанием у Мелвилла было удалиться как можно скорее. Елизавета почувствовала это и отпустила посла, взяв обещание донести ее предложение до дорогой сестры немедленно. Знать бы еще как?! Головная боль на остаток дня бедному послу была обеспечена.
В таком весьма задумчивом виде его встретил Сесил. Мелвилл вцепился канцлеру в руку.
– Уильям, скажите, какой идиот подсказал ей мысль сватать Марии Роберта Дадли?! Надеюсь, это не вы?!
– Не я! – рассмеялся Сесил. – Сама придумала.
– Чертова баба!
Сесил снова рассмеялся:
– Вы стали употреблять мои ругательства?
– Будешь тут… Неужели Дадли согласен?
– А кто его спрашивал?
– Неужели не спрашивала? – в глазах бедного посла появилась робкая надежда.
Канцлер вздохнул:
– Спрашивала, да только так, что отказаться невозможно. Нам никогда не понять этих женщин, черт их подери!
Они посмотрели друг на дружку и вдруг рассмеялись. Потом Сесил развел руками:
– Все, что могу сделать, – попытаться убедить ее отдать Марии Дарнлея. Но скажу честно, с этим вы тоже наплачетесь…
– Почему?
– Господи, да хлыщ же!
– Лучше хлыщ, чем Дадли.
– Не знаю… не знаю…
Елизавета действительно в предыдущий день начала приводить свою дьявольскую задумку в действие. Она позвала Дадли для разговора тет-а-тет. Ушки на макушках встали у всех камеристок, но королева твердой рукой удалила всех до единой и наказала Кэтрин никого не подпускать к двери и на выстрел арбалета!
Увидевший такие меры предосторожности Дадли, приосанился, это могло означать только откровенный разговор. Давно пора! Знать бы, что его ждет…
Глаза Елизаветы блеснули насмешкой:
– Хотите стать королем, Роберт?
А Дадли уже действительно надоело ходить вокруг да около! Столько лет он рядом с этой рыжей фурией, могла бы понять, что не только ради ее голубых глаз и красивых рук увивается… Роберт терпеливо сносил все капризы своей повелительницы, втайне ожидая взять над ней верх, как только станет выше на корону. Хотя, какая тут тайна, всем давно известна их взаимная привязанность.
Но сейчас они одни, а чего хочет Роберт, Елизавета знает не хуже него. Дадли вскинул голову, глядя прямо в глаза королеве:
– Да, Ваше Величество.
Снова усмехнулась, причем откровенно. И что-то в этой усмешке очень не понравилось Роберту.
– Вы будете королем, Роберт Дадли. Но готовы ли вы исполнить любую мою волю?
Ах, вот чего она ждет… Хочет, чтобы он поклялся быть послушным мальчиком и до конца жизни ползать перед ней на коленях? Глупышка, она не ведала силу рук Роберта и силу, заключенную между его ногами. Дадли хорош не только своей головой и умением обхаживать милых дам на балах, он еще более прекрасен в постели. Это не тайна, но Елизавета, гордясь своей глупой девственностью, не знает, чего себя лишает. Может, и к лучшему? Попав к нему в руки в постели, она станет покладистой, и тогда любое данное сейчас обещание не будет иметь никакого значения. В своей неотразимости в качестве любовника Роберт был уверен абсолютно, потому также насмешливо кивнул: