Заснуть в тот вечер долго не удавалось. Парис пытался разузнать, что же такое сказала его мать Елене, но та только отмахивалась, все запреты Гекубы были мелочью по сравнению с пониманием того, как надолго это зависимое положение! Елена кусала губы, Парис не слишком рвется к власти, оставалось что-то предпринимать самой. Вдруг вспомнилась Креуса. Чему та хотела научить?
– Парис, расскажи о Креусе. Почему ее почти не видно и чем занимается твоя старшая сестра?
Муж удивился:
– Креуса? Я мало что знаю о ней, как и все вокруг. Никто не видит, как она приходит и уходит. Даже Эней не знает, ведь его жена не ходит через ворота. Но знаешь, у нее странные наклонности, говорят, что она любит женщин…
Этого еще не хватает! Сначала Елена решила держаться от старшей дочери Приама подальше, если узнает Гекуба, то будут неприятности похлеще запрета ходить на рынок. Но потом вспомнила об обещании Креусы помочь справиться с царицей и снова поинтересовалась:
– Гекуба ее не любит?
– Не то слово, ненавидит!
– За что?
– Это ты у Гекубы спроси. Креуса очень хитрая. Она льстит царице, но все делает по-своему. Мне надоело разговаривать о сестре. Лучше иди ко мне, я так люблю твою грудь… А правда, что по ее форме отлиты чаши в храме Афродиты?
– Да.
– Надо посоветовать сделать так же и у нас. Только ты никому не рассказывай, пусть думают, что я это придумал!
Удивительно, но немыслимая роскошь быстро надоела до оскомины. Яркие фрески, богато украшенные колонны, мозаика на полу, множество маленьких бассейнов, журчащая вода, всюду, куда ни кинешь взгляд, позолота, настоящее золото, серебро, драгоценные камни и драгоценные породы деревьев… Великолепные ткани, украшения и золото, золото, золото… И ощущение, что все это не твое!
Она быстро привыкла к этой роскоши и также быстро стала ею тяготиться. Принимала по утрам ванну с лепестками роз, приказывала умащивать свое тело драгоценными маслами, надевала тунику и хитон из самых роскошных тонких тканей… А радости не было. Словно все временно, словно пользуется чужим и из милости.
С одной стороны, у нее было все, с другой, никакой свободы. Требовалось соблюдать столько условий, что свободно вздохнуть получалось, только закрывшись в собственной комнате. Хорошо хоть ее окно выходило в сторону моря!
Елена потребовала, чтобы ей соорудили собственную ванну и сделали выход в сад за гинекеем, прямо из ее покоев.
Потянулись немыслимо скучные дни. Чтобы не изводиться от ничегонеделанья, Елена вдруг вспомнила свои девичьи увлечения и потребовала большой ткацкий стан. Стан притащили и заправили, Елена принялась ткать огромное полотно с изображениями Героев Эллады. Она никому не сказала, что на темно-алом фоне будут ненавистный троянцам Геракл и другие герои-ахейцы. Пусть увидят, когда все будет готово.
Руки ритмично двигались, завязывая узелки и прибивая нить за нитью, а мысли текли сами по себе, и были эти мысли совсем невеселыми.
Она мысленно разделила здешних женщин на два типа: одни послушные овцы, неспособные лишний раз поднять глаза на своих мужчин, чтобы не вызвать недовольства. Вторые – злобные твари, ненавидящие всех, кто нравится мужчинам больше их самих, кто умнее и, конечно, красивее. Эти либо сверлят злобными взглядами при любой встрече, чем вызывают лишь ответную насмешку, либо плетут свои сети тайно. Такие куда опасней, в их сетях можно запутаться, даже не сразу поняв, что произошло. Или выпить яд вместо бодрящего напитка.
Одна из таких – Гекуба, и это самое страшное. Царица возненавидела новую невестку с первого взгляда и даже дала это понять. С Гекубой нельзя ссориться, пока нельзя. Но как можно с такой подружиться или хотя сделать так, чтобы она не была врагом? Елена ломала голову над этим уже не первый день и ничего не могла придумать. Знать бы ей, что еще предстоит.
Зато вовсю веселился Парис! Он словно задался целью быстрее спустить все золото, что привез из Спарты, оно жгло руки, так и просилось на неразумные траты. Когда золото попадает в руки человеку, раньше не знавшему богатства и к тому же достается так легко, оно легко уплывает из рук. Парис тратил бессмысленно, желая похвастать своим новым положением – обладателя нового дома, богатства и, главное, самой красивой женщины в качестве жены, он принялся почти ежедневно устраивать пиры, обставляя их так, словно в его распоряжении все золото мира.
Троянцы, привыкшие под влиянием своих соседей к пиву и медам, с удивлением пили вино, причем часто это приводило к дурным последствиям. Разбавленное вино, смешанное с медом, способно не только лишить человека возможности стоять на ногах, но и подвигнуть на весьма неблаговидные поступки. Довольно быстро выяснилось, что Парису очень нравится хвастать знакомством с богинями и своей красавицей женой. Будучи в очередной раз вызванной в мегарон, где муж рассказывал давно всем надоевшую историю о яблоке и обещанной любви красавицы, эта самая красавица вдруг заявила Климене:
– Не пойду, надоел!
Парис оказался в дурацком положении, он только что доказывал приятелям, коих немедленно набралось великое множество (желающих попировать за чужой счет во все века было достаточно), что Елена просто без ума от него и готова выполнить любую прихоть, а не то что желание, и вдруг эта якобы влюбленная жена послала его подальше! Друзья сразу сообразили, что дело пахнет скандалом и принялись убеждать глупого мужа, чтобы остыл:
– Да ну ее! Мы вчера твою жену видели! Пусть спит, устала небось!
– Брось, Парис, оставь бабу в покое.
Тот заартачился:
– Нет, я приведу! Пусть придет!
Его продолжали убеждать и удерживать:
– Оставь, пусть спит.
– Красавицы все капризные, оставь!
– Что мы, твою жену не видели?!
– Они все одинаковые!
У Париса даже дыхание перехватило:
– Как это одинаковые?! Моя самая красивая! У нее знаете какая грудь?! По форме ее груди сделали чаши в храме Афродиты, вот какая грудь! Сейчас приведу, сами увидите!
Елена уже собралась спать, она не намерена дожидаться, когда муж закончит возлияния со своими друзьями. И вдруг Парис появился собственной персоной в двери, ухватившись за косяк, чтобы не упасть, он объявил:
– Пойдем!
– Куда?
– Я обещал доказать друзьям, что твоя грудь самая красивая! Покажешь!
– Что?! Я должна показывать твоим друзьям-пропойцам свою грудь?! Пошел вон!
Смутившись гнева супруги, Парис убрался восвояси, вернувшись к пирующим, он объявил:
– Спит, не стал будить. Завтра покажет.
Но сразу понял, что приятели все слышали, не столь уж велик дом Париса, крик из гинекея был слышен даже до мегарона. Друзьям с трудом удалось успокоить разбушевавшегося царевича.