— Катенька, меньше знаешь, крепче спишь, — это снова противный Жуков.
— Я не спать туда иду! — Вдруг меня осенило: — А мы вообще надолго?
— Как получится, может, и на всю жизнь…
— Чего?!
— Но вернешься ты обратно в любом случае как раз к зачетам.
Ну ни фига себе! При таких делах от зачетов можно бы и освободить. Ползай тут по горам с рюкзачищем за спиной, потом где-то болтайся целую жизнь с риском для оной, а потом снова возвращайся прямо к нудному Карееву на кафедру?! Сразу бы сказали, что это приключение с продолжением на родной кафедре, я бы еще подумала. Неужели даже зачета автоматом не поставят? Хотя, кто? Эти наверняка ничего не смыслят в патологии второй половины беременности. И слава богу, коллег мне здесь не надо, дома тошно от своих зубодеров и костоправов. Или зубоправов и костодеров? Второй вариант мне понравился почему-то больше.
Размышления о новом названии занятий моих приятелей немного отвлекли от тяжести пути, к тому же мы почти пришли.
Пунктом назначения оказалось нечто вроде вертолетной площадки. Опуская мой рюкзак прямо в пыль, Влад поинтересовался:
— А правда, какого черта ты пошла с нами? Может, вернешься?
— Ты думаешь, что говоришь? — фыркнул Иван.
— Роды я и сам приму в случае необходимости, обучен. А ей там трудно будет.
— Да нам не столько роды нужны, сколько присутствие рядом женщины.
Влад сокрушенно вздохнул, и без слов было ясно: так то женщины…
Иван посоветовал:
— Ты на него не обращай внимания. А главных и неглавных здесь нет, стоит выбыть из обоймы одному, всем остальным будет худо. Поэтому мы команда, одно неделимое целое.
— Если я в команде, значит, нечего держать меня за дуру! Я тоже должна знать, куда, зачем и как надолго идем и что там будем делать.
— Съел? — Губы Влада тронула усмешка.
— Кать, все, что я могу тебе пока сказать: идем спасать человеческую жизнь. Если не спасти, то история значительно изменится, и кто знает, каким будет наш мир… Как это надолго, действительно не знаю, а поступать будем по обстановке. Но все вместе.
— И роды принимать толпой?
Серега, хрюкнув, уткнулся в свой рюкзак, чтобы его смех не был слышен на всю долину. От обсуждения нас отвлек шум винтов. Вертолет, что ли?
Да, это оказался вертолет. Ни фига себе, в прошлое на вертолете? До такого вряд ли способны додуматься даже фантасты. Хотя, если можно лифтом на пятый этаж в двухэтажном флигельке, то чем вертолет хуже?
— Мы вот на нем полетим прямо в шестнадцатый век?
— Вот на нем мы полетим прямо на место подготовки. Если ты думаешь, что тебя можно вот так в джинсах и со стриженой башкой отправить ко двору королевы Англии Марии Кровавой, то сильно ошибаешься. Да и нас тоже не мешало бы приодеть и облагородить. Янки при дворе короля Артура бывают только в кино.
Паспортные данные королевы мне не понравились совсем, это что еще за «Кровавая»? А вдруг я у нее должна буду принимать роды и чем-то не угожу?! Надеюсь, она хоть не людоедка и не вампирша?
Жуков спокойно объяснил:
— Кровавая потому, что при ней были сожжены на кострах три сотни человек.
Час от часу не легче, на костер мне тоже как-то не хотелось, я не Жанна д'Арк. Неужели в Англии правда костры были? Я и не знала.
Но не задавать же эти вопросы насмешникам, потому я спросила другое:
— И как долго мы будем облагораживаться?
— Я же сказал: к зачету вернуться успеешь.
А потом были тренировки вперемежку с изучением истории Англии и родословной Тюдоров, обучение придворному этикету «по-средневековски», тогдашним танцам и умению носить на себе полцентнера всякой дребедени, составляющей костюм придворной дамы. Это, пожалуй, оказалось самым трудным. Смотреть на парней с подвязанными под коленками бантиками в белых чулочках и множеством рюшей без смеха невозможно. Лично мне так везде жало, давило, терло, было страшно неудобно, и только громадным усилием воли удавалось сдерживать себя, чтобы не оборвать множество пыльных тряпок, лично для меня явно лишних, но, по мнению костюмеров, совершенно необходимых.
Я знала, что объявлю на весь мир, когда вернусь: «Милые дамы! Цените наш нормальный европейский прикид! Мы живем по-человечески, лучше толкаться в метро в джинсах, чем ездить в карете в робе (роб — это платье на немыслимом каркасе из прутьев)!». Будь моя воля, я бы быстро научила этих из шестнадцатого века носить человеческую одежду, но, предвидя такие поползновения, с меня взяли не просто честное слово, а страшную клятву, что не буду вмешиваться в естественный ход развития исторического костюма. Убедить удалось не сразу, но постепенно я прониклась и мысленно махнула рукой: ну и пусть маются со здоровенными сооружениями вокруг талии, если не хватает ума от них отказаться!
Мудрый Соломон прав: проходит все, пройдет и это. Прошло, закончилось, отмучились… или мучения впереди? Как бы то ни было, наша основательно поредевшая группа из пяти человек — я и четверо парней — переправилась! Переход описывать не буду, не для слабонервных, но мы выжили. Я поняла, что многодневные тренировки в горах были не ради того, чтобы занять наше свободное время.
Причем каждый из нас попал на свое заранее определенное место, то есть в чью-либо «шкуру», лично я ближе всех к объекту воздействия — будущей королеве Англии, а пока принцессе Елизавете, потому как стала Кэтрин Эшли, ее ближайшей наперсницей на много лет. Где остальные, понятия не имела, сказали, что узнаю, когда встречу.
Елизавета — дочь недавно умершего короля Генриха VIII и Анны Болейн, которую тот казнил за супружескую измену. Во король был! Надоела жена или родила вместо парня девчонку — в Тауэр ее, на эшафот; не понравилась на ощупь — развод; наставила рога — казнить! Синяя Борода, не иначе, шесть раз венчался, а любовницам и счета не было. Ему, значит, рога наставлять можно, а женам нет? И где, спрашивается, в этом Возрождении справедливость и права женщин? Пришлось скорбно констатировать, что никаких, но требовать их мне категорически запретили, чтобы не устроила сексуальную революцию раньше времени.
Вообще запретов было немыслимое количество. Нельзя все: вмешиваться в правила ношения одежды, в правила гигиены, питания, этикета, ни во что нельзя, даже если мне это совершенно не понравится. Я должна просто «подселиться» и защищать Елизавету. От кого и от чего, сказано весьма туманно: «В жизненных ситуациях». То ли ситуации слишком жизненные, то ли конспирация превыше всего, то ли наставники сами не знали, чего ждать. Мне показалось, что третье.
Я для себя решила, что должна помочь Елизавете тайно родить или, наоборот, не родить. Начитавшись в Интернете всякой всячины, помнила, что тайно рожденный сын Елизаветы, ни много ни мало, — Вильям наш Шекспир. Уже одно это делало миссию немыслимо важной. Все спорят о Шекспире, а я вот буду держать его маленького, голенького на руках!