– Как? Зачем?
Его лицо посуровело.
– А может, никакой боли и не будет, так?
– Что «так»? – чуть ли не в истерике выкрикнула девушка. – Пожалуйста, не говорите загадками, я и так уже едва могу соображать.
Как всегда, неожиданно переменившись, он небрежно пожал плечами:
– А впрочем, это не имеет значения. Мне все равно, что у вас было с Бэйнбриджем. Это было до того.
– До того? – повторила она, совершенно теряясь в догадках, что он имеет в виду. – До чего до того?
– До меня, – коротко сказал он. – Однако, полагаю, вы заранее должны знать: я не потерплю, чтобы мне наставляли рога. Надеюсь, это ясно?
У нее от изумления открылся рот.
– Рога?! Какие рога? Да вы не в себе! Вы просто сумасшедший!
Губы Джейсона скривились в полуулыбке.
– На этот счет у нас нет разногласий.
– Если вы будете продолжать делать свои непонятные, но, несомненно, оскорбительные намеки, мне лучше удалиться в свою комнату.
Джейсон заглянул в ее смятенные синие глаза и с большим трудом подавил неистовое желание снова заключить ее в объятия и горячо расцеловать.
– Ну ладно, поговорим о чем-нибудь более земном. Что там готовит миссис Крэддок?
У Виктории было такое чувство, что весь мир вращается в одном направлении, а она постоянно движется ему навстречу, блуждая в каком-то тумане.
– Миссис Крэддок? – недоумевая, повторила она.
– Повариха. Видите, я запомнил ее имя. Я также знаю, что лакей О'Мэлли пользуется вашим особым расположением. – Он ухмыльнулся. – Итак, что нам готовит миссис Крэддок на ужин?
– Гуся, – сказала девушка, пытаясь совладать с собой. – Это.., это подходит?
– Еще как. Мы будем ужинать дома?
– Что касается меня, то несомненно, – намеренно уклончиво ответила Виктория.
– В таком случае, естественно, и я поступлю так же. Все еще едва соображая, она поняла, что он уже играет роль мужа.
– Тогда я сообщу об этом миссис Крэддок, – сказала она и, не чувствуя ни рук, ни ног, направилась к двери.
Джейсон говорит, что она привлекает его. Он хочет жениться на ней. Это невозможно. Но если дядя Чарльз умрет, ей придется выйти за него. Если они поженятся сейчас, то, возможно, дядя Чарльз найдет в себе силы, чтобы выжить. И дети… Джейсону хочется детей. И ей очень хочется их иметь. Ей так хочется любви! А может, они вместе будут счастливы? Ведь временами Джейсон бывает обворожительным и внимательным, а улыбка его заразительной! Да, еще он сказал, что не будет ей причинять боль.
..Она была уже почти у двери, когда Джейсон остановил ее:
– Виктория…
Она машинально повернулась.
– Полагаю, вы уже приняли решение о нашем браке. Если да, то после ужина нам следует повидать Чарльза и сообщить ему, что мы определяем день свадьбы. Он будет чрезвычайно рад, и чем скорее мы это сделаем, тем лучше.
"Джейсон торопит события, боясь, что я раздумаю выходить за него», – сообразила Виктория. Она воззрилась на красивого, полного сил, энергичного человека – и казалось, время остановилось. Почему ей мерещится, что он напряженно ждет ее ответа? Почему он так заинтересован, чтобы эта коммерческая сделка состоялась?
– Я… – беспомощно начала девушка, а в ее ушах в этот момент снова прозвучали нежные слова Эндрю, когда он делал ей официальное предложение: «Скажи, что выйдешь за меня, Виктория. Я люблю тебя и буду любить всегда»…
Ее подбородок сердито вздернулся. По крайней мере Джейсон Филдинг в отличие от Эндрю не говорил о любви, которой не было в его сердце. Правда, и предложение он делал без малейшего оттенка сентиментальности, поэтому она решила принять его точно так же – не выражая никаких эмоций. Она взглянула на Джейсона и сухо кивнула:
– Хорошо, после ужина мы сообщим ему. Можно было поклясться, что напряжение, сковывающее всю фигуру Джейсона, как рукой сняло.
В формальном смысле это был вечер их помолвки, и Виктория решила воспользоваться этим случаем для того, чтобы попытаться вести себя как образцовая невеста, тем самым демонстрируя, какой она может стать женой. В то утро, когда произошла дуэль, Джейсон упомянул, что обожает ее смех. Если ее подозрения оправданны и он действительно чувствует себя таким же одиноким и заброшенным, как она, тогда, возможно, они могли бы скрасить жизнь друг другу. Босая, она стояла перед открытым гардеробом, обозревая свои разнообразные, одно другого прелестнее, платья и решая, что надеть по этому фальшиво-торжественному случаю.
В конце концов она остановилась на платье из шифона цвета морской волны с мерцающими золотыми блестками и ожерелье из аквамаринов в золотой оправе, подаренном Джейсоном в первый вечер ее выхода в свет. Рут расчесала ее тяжелые блестящие волосы, и они вольно раскинулись сияющими волнами по плечам и спине, их обрамление, как драгоценная оправа, особенно подчеркивало юную прелесть девичьего лица. Наконец Виктория, удовлетворенная своей наружностью, спустилась в гостиную. Судя по всему, Джейсон последовал ее примеру и тоже уделил немало внимания своему внешнему виду. На нем были безукоризненно сшитый бархатный фрак темно-бордового цвета, темные панталоны, белый парчовый жилет, под обшлагами мерцали рубиновые запонки.
Он наливал себе в бокал шампанское, когда поднял голову и увидел ее; Джейсон посмотрел на нее в упор с нескрываемым мужским интересом. В его взгляде светилась хозяйская гордость, и у Виктории засосало под ложечкой, когда она заметила это. Джейсон еще никогда не смотрел на нее так, будто она – лакомый кусочек, который он собирается непременно попробовать сегодня на ужин.
– Вы обладаете удивительнейшей, приводящей в смущение способностью: то выглядеть как очаровательное дитя, то как невероятно соблазнительная женщина.
– Если это комплимент, – неуверенно проговорила девушка, – то благодарю вас.
– Я хотел сказать вам именно комплимент, – заверил он, чуть посмеиваясь. – Хотя обычно я не делаю таких неудачных комплиментов, которые можно расценить иначе. Впредь я постараюсь быть точнее.
Тронутая подобной попыткой перемениться и стать приятным в общении, Виктория наблюдала, как он ловко разлил искрящуюся жидкость в два бокала.
Один Джейсон вручил ей. Виктория было повернулась, чтобы присесть на канапе, но он удержал ее за обнаженную руку. Другой рукой он открыл крышку большой бархатной шкатулки, стоявшей возле его бокала, и извлек тройную нитку самых крупных и великолепных жемчужин, которые она когда-либо видела. Не говоря ни слова, он повернул ее лицом к зеркалу, висевшему над столиком, и откинул в сторону копну ее длинных волос. Когда Джейсон, снимая аквамарины и застегивая широкое, тяжелое жемчужное ожерелье на ее изящной шее, коснулся ее, девушку пробрала дрожь.