– Я все понял, – кивнул Дак и повернулся к генералу: – Я снимаю свою просьбу, сэр.
– А я, Дак, никакой просьбы и не слышал.
– О’кей!
Планирование было завершено, и группы отряда «Марс» приступили к подготовке боевой операции.
Майора Шепеля на посту наблюдения сменил сержант группы «Ирбис» Гарри Спайк. Возвращения Михаила в «зеленке» ожидал Ларсен. Он окликнул российского спецназовца, как только тот вошел в лесной массив:
– Майкл!
Шепель подошел к американцу:
– А ты чего тут пасешься? Разве Харсон не отдал приказ готовиться к штурму?
– Я хотел узнать, как погибли наши солдаты.
– Генерал не рассказывал?
– Но он не видел, как все происходило. Это видел ты один.
– Глупо погибли твои соотечественники, Пол. Геройски, но глупо. А все почему?
– Почему?
– Потому что надежду на спасение утеряли. Они даже не предполагали, что кто-то придет к ним на помощь. А ведь должны были знать, что в беде их не оставят. Ведь ваша пропаганда уверяет на весь мир, причем постоянно, что за каждым американцем стоит вся военная мощь США…
– Ну, скажем, вы тоже не всегда вытаскивали своих ребят из душманского плена. Взять мятеж в Пешаваре. Почему вы не помогли своим пленным, когда их в упор расстреливала артиллерия?
– Кому могли, тому помогли. И отстань от меня, мне отдохнуть надо.
Шепель хотел было пройти мимо американского сержанта, но Ларсен удержал майора:
– Ладно, Майкл, извини. Прошу, расскажи, как погибли наши парни.
Шепель посмотрел на Ларсена и рассказал, что произошло в ущелье, в подробностях. Выслушав майора, сержант ударил кулаком в ствол дерева:
– Суки немытые!..
– Вообще-то ваши тоже хороши. Что, не понимали бесполезность своего выпада? Ну, удавили бы они троих «духов», завалили бы главаря – и что? У талибов дефицита в кадрах нет, а вот своих эти «храбрецы» подставили по полной программе. Я удивляюсь, что Мухаддин не приказал расстрелять всех пленных.
– Я думаю, что они все решили погибнуть, не в силах больше терпеть унижения.
– Тогда надо было готовить прорыв. Подумать, как разоружить тех, кто подает им жратву и выносит парашу, снять часовых, захватить бронетранспортер или машину, постараться овладеть спутниковой станцией, чтобы вызвать помощь. Но что теперь об этом? Сейчас головы трех пленных торчат на шестах, облепленные мухами…
– А куда они вывезли тела?
– Подальше от лагеря. К утру шакалы не оставят от них ничего. Естественная полная утилизация.
– Но зачем моджахеды выставили головы убитых?
– Приколы у них такие. Кайф от этого ловят.
– Это не люди.
– Потому и будем валить их всех, как бешеных псов.
– Точно!.. Ладно, иди отдыхай. В полночь выходим на штурм лагеря.
– Харсон уже поставил задачу?
– Дак поставил. Генерал, скорей всего, перед самым выходом отдаст приказ.
– Понятно. Ты пойдешь в штурмовой группе?
– Не знаю. Буду проситься в штурмовую, но и наверху нужны люди – обеспечить работу ваших снайперов. Харсон, кстати, решил идти на одну из снайперских точек.
– Даже так? А впрочем, что ему еще делать? Внизу от него толку не будет. Внизу мы и сами справимся. Пусть с лебедкой возится… Ладно, встретимся еще.
– Конечно!
Шепель дошел до позиции Тимохина. Александр сидел за картой.
– Я сменился, командир!
– Вижу. До 20.00 отдых, далее по плану. В полночь пойдем в Джабал.
– Это мне известно.
– Откуда?
– Ларсен сказал.
– Ага! Всё, ступай, Миша, не мешай. Задачу вместе со всеми перед выходом получишь.
Михаил нашел место в тени кустов, где и уснул после тяжелого дежурства.
В 13.30 командиров групп вызвал на командный пункт генерал Харсон. Тимохин с Даком устроились в его шалаше.
– Лебедки к установке готовы, пиропатроны с костылями наготове, – сообщил Харсон. – Подполковник Соловьев доложил: недавно на связь выходил сержант Спайк, он заступил на пост наблюдения вместо майора Шепеля. Сообщил, что дикари сняли головы погибших парней и отнесли их в сарай. Думаю, бросили пленным.
– А, собственно, зачем держали талибы ваших солдат? Мухаддин выходил на Кабул с предложением выкупа? Или талибам нужен обмен? Почему они держали и продолжают удерживать пленных? – спросил Тимохин.
– Насколько мне известно, Алекс, никаких предложений или требований, связанных с пленными Мухаддина, командование коалиции не получало. Возможно, тянут время, выгадывая наиболее подходящий момент. У вас подобных ситуаций во время войны не было?
– Не знаю, мы действовали с территории Союза. Но слышал, что наших либо меняли – на пленных «духов», оружие, боеприпасы, продовольствие, медикаменты, – либо пытались вербовать на свою сторону.
– Достаточно много ваших солдат и офицеров воспользовались войной, чтобы уехать жить на Запад.
– Единицы в общей массе. Но такие были. С нашими «духи» что-то решали, а вот по вашим парням – полный мутняк. Да и черт с ним, лишь бы Мухаддин до утра их не тронул. Утром этому ублюдку будет не до пленных.
Харсон взглянул на часы:
– 13.42. Через восемнадцать минут должны появиться самолеты, я попрошу вас, Алекс, связаться с Соловьевым, еще раз подтвердить готовность бойцов к установке лебедки.
– Это лишнее, генерал, но если вы настаиваете, то ради бога. – Александр достал из чехла радиостанцию: – Второго вызывает Первый!
– На связи.
– Доложи готовность к установке лебедок.
– Готовы, ждем прикрытия.
– Мои ребята готовы, дело за вашей авиацией, – сказал Тимохин, отключив станцию. – Вот будет кайф, если командующий сил коалиции в последний момент отменит решение и запретит вылет…
– Этого не произойдет. Иначе… иначе я добьюсь, чтобы его сняли к чертовой матери и отправили в отставку рядовым без выходного пособия и пенсии.
– Нам от этого легче не станет.
– Самолеты будут!
Подполковник Соловьев находился у правой лебедки, с ним же снайпер Санеев и капитан Дрозденко, державшие наготове специальные стволы, заряженные пиропатронами с костылями. Два одновременных выстрела – и лебедка будет наглухо прибита к скальной породе. Впрочем, снять ее довольно легко – открутить с костылей, и все дела. На левой позиции, также готовые к применению спецсредств, над стволами согнулись майор Гарин и прапорщик Шматко. Где-то вдали послышался гул реактивных двигателей.