Александр внимательно посмотрел на Лушина:
– Ты, конечно, после боя сверил снимки с убитыми оригиналами?
– Естественно! И ни одного из тех, кто запечатлен на фото, не нашел среди трупов. Уверен, их не окажется и среди бандитов, захвативших заложников в станице. Впрочем, вы сами можете в этом убедиться!
– Так значит, что мы имеем?
– То, что блокпост и станицу атаковала не та банда, которая прорывала границу. А та, основная, где-то в горах. И она наверняка готовит удар там, где его никто не ожидает. И удар серьезный, коли ради ее прикрытия Басмач пошел на подставу крупного бандформирования.
– Вторая банда?! И о ней, о ее целях может знать только Басмач.
– Больше некому! Хорошо, что удалось взять его живым!
– Ты сильно рисковал, выходя на него!
– Пустяки. Я должен был взять эту тварь. И я взял Вахидова. Без него о второй, основной банде мы не узнали бы ничего.
Подошел комбат, спросил:
– Вы еще не закончили?
Тимохин указал на Лушина:
– И таких офицеров вы выводите за штат? Снимаете с должности? Увольняете?
– А что делать, если Лушин набил морду старшему офицеру? Это преступление.
– А то, что он переиграл крупного полевого командира, организовал уничтожение банды численностью в тридцать с лишним боевиков, не потеряв при этом ни одного солдата, взял в плен главаря? Лично взял, рискуя жизнью, это как назвать, подполковник? Кто он, капитан Лушин, преступник или герой?
Комбат замялся:
– Да кто спорит, оборону организовал и руководил боем профессионально. Вел себя геройски. А расследование? Так в связи с вновь открывшимися обстоятельствами закроем его. Теперь ясно, что зампотех сам виноват в том, что получил по морде.
– А если бы не Козлов оказался пособником террористов, а какой-нибудь сержант Пупкин? Тогда как бы вы закрыли дело?
– Да придумали бы что-нибудь.
– Придумали бы?! Как же! Наехали бы политруки на человека, честно выполняющего свой воинский долг, вышвырнули бы из армии. Под трибунал не отдали бы. Себе дороже выйдет. А вот уволить, уволили бы. А такие, как Козлов, продолжали б служить. Что, я не прав, Кадацкий?
– Вы сами понимаете, что надо мной есть начальство. Но я защищал бы Лушина.
– Мне все это знакомо! Самого в свое время выгнали из армии, а потом на «гражданке» едва не посадили. Не спорю, было за что. Только несправедливо, если судить по человеческим, а не писаным законам. Ребята, с кем в Афгане в командировки летал, вытащили, да определили в спецслужбу. А не узнай тот же Феофанов о моей истории, до сих пор бы парился на нарах. Или, что более вероятно, тихо гнил в камере пожизненного заключения.
Комбат удивился:
– Да что вы?
– Вот тебе и что, Кадацкий!
Тимохин повернулся к Лушину:
– Слушай, капитан, а переходи-ка ты к нам. Чего тебе в войсках торчать, да еще в вечных ротных? А у нас место для тебя найдется, да и работа тоже. Звание очередное получишь. И будешь в почете, не то, что в батальоне вечно оправдывающимся и без вины виноватым.
Комбат сказал:
– Ну уж вы совсем не сгущайте краски, товарищ подполковник! У нас нормальная часть, нормальные офицеры, солдаты, сами видите, как воюют!
– Вижу! Воюют хорошо, вот только некоторые чины этого не ценят. А не ценят, потому что не замечают. А на хрена замечать, если свои шкурные вопросы решать надо, пока время в войсках мутное. Вас, Юрий Павлович, это не касается. Так что не обижайтесь.
– Да не обижаюсь я! Чего на правду обижаться?
Александр вновь спросил у Лушина:
– Так пойдешь к нам, Андрей? Перевод оформим быстро.
Лушин спросил:
– А Титова возьмете?
– Это кто еще такой?
– Мой заместитель. В свое время завалил племянника самого Тургуна. Считаю, это из-за него Басмача заставили атаковать пост. Кроме этого он вместе со мной участвовал во многих выходах. Имеет награды.
Комбат воскликнул:
– Эй, Лушин, ты мне прекрати это! Если все в спецслужбы рванут, кто в войсках службу тянуть будет?
– Никого и никуда я не тяну. Просто задал вопрос офицеру Управления по борьбе с терроризмом.
Тимохин улыбнулся:
– Хваткий ты парень, Лушин. Речь пока о тебе! Но мы еще посмотрим на твоего взводного. Если твои слова подтвердятся, то и тебе, и Титову предстоит показать, на что вы еще способны, кроме обороны блокпостов. Так, передавай заместителю командование постом, сам поедешь с нами в батальон.
Капитан посмотрел на комбата.
Кадацкий приказал:
– Делай, что сказано! Выезд в Саульскую через пять минут!
– Есть передать командование блокпостом старшему лейтенанту Титову и убыть в часть!
Как только капитан отошел, комбат спросил Тимохина:
– Вы это серьезно насчет Лушина?
Александр ответил кратко:
– Да!
Подполковник кивнул:
– Может, это и правильно! Хороший офицер, боевой! Одна беда, с начальством дерзок. Сожрут его в войсках. На сейчас, так чуть позже. И на заслуги не посмотрят.
– Думаю, мы решим этот вопрос. А как старший лейтенант Титов?
– Тоже боевой офицер. Поспокойней Лушина. Но если что, и в рукопашку пойдет с одним ножом, и до последнего патрона драться будет. Такие в плен не сдаются. Я имею в виду Лушина и Титова. Впрочем, у меня хороших офицеров большинство.
– Я понял, Юрий Павлович. Благодарю за информацию.
Подошел Лушин, доложил о сдаче поста.
В 19.40 армейский внедорожник пошел обратно в станицу и через двадцать минут, миновав КПП, остановился у штаба батальона. Комбат, командир группы спецназа «Орион» и капитан Лушин прошли в кабинет Кадацкого. Там находился Феофанов. Увидев офицеров, спросил:
– Как съездили?
Комбат пожал плечами:
– Нормально, товарищ генерал! Блокпост работает в обычном режиме, одновременно разбирая остатки сгоревшего блиндажа. Дозорные посты выставлены, функционируют в штатном режиме. В ауле работают милиция и ФСБ.
Феофанов подошел к Лушину:
– А это, если не ошибаюсь, и есть капитан Лушин, начальник блокпоста, отразившего нападение превосходящих сил противника, и лично пленивший Басмача?
Лушин принял положение «смирно»!
– Так точно, товарищ генерал-майор!
– Молодец!
Феофанов пожал руку капитану. Повернулся к Тимохину:
– Узнал что-нибудь интересное?