Банду встретил Вели.
Он вышел из крайнего дома и пошел навстречу Черепу, широко расставив руки:
— Вай, дорогой Алхваз, ассолом аллейкум. Брат. Рад, рад тебя видеть в добром здравии. Я ждал вас раньше, но лучше поздно, чем никогда.
Гурадзе ответил:
— Здравствуй, Вели! Я тоже рад тебя видеть!
Бандиты обнялись.
Арханов, проводив взглядом банду Гурадзе, проговорил:
— Вижу, твоим воинам пришлось выдержать нешуточный бой в Гули-Чу. Я насчитал двадцать человек, трое из которых пленные, да еще двоих на носилках и четверых, которым помогали идти. Сколько же человек ты оставил в проклятой «зеленке»?
— Девять, Вели! Это много! Но так сложилась обстановка. Мне не удалось нанести опережающий удар или поразить всех спецназовцев газом. Группу вел опытный командир.
— Сколь же твои воины убили русских?
— Семерых!
Арханов покачал головой:
— Неплохо! Обычно спецназовцы дерутся как тигры.
— Они и дрались как тигры. Но ладно, где оборудовал штаб объединенного отряда?
Комендант Кандара указал на крайний дом. Здание, из которого он вышел встречать бойцов Черепа.
— В этом доме! Первый этаж имеет три комнаты, где может находиться охрана, обслуга кухни, пункт спутниковой связи, оборудование для которого месяца три назад доставил сюда сам Георг.
Гурадзе взглянул на Арханова:
— Я в курсе этого. Он заодно проверял тропу, ведущую к ущелью из Грузии. Что представляет собой второй этаж?
— Там тоже три комнаты. Одна большая. В ней можно устроить штаб. Две поменьше — комнаты отдыха. Твоя и Георга.
— Мне необходимо отдельное здание, где мог бы разместиться советник и помощник. Держать их среди подчиненных нежелательно.
— Никаких проблем, Алхваз. Сзади большого дома, окруженный виноградником, стоит одноэтажный дом. Этот дом вполне подойдет для твоих людей.
Из-за деревьев сада, примыкавшего к двухэтажному зданию, вышла закутанная во все черное женщина, неся в руке кувшин.
Гурадзе удивленно воскликнул:
— А это кто? Уж не стали ли мне мерещиться призраки?
Арханов хмыкнул:
— Нет, Алхваз, это не призрак, это моя жена. Сам знаешь, как трудно мужчине обходиться без женщины. И переспать не с кем, и хозяйством заниматься тяжело. А с бабой другое дело. Она и в постели ублажит, и одежду постирает, и очаг разожжет, испечет лепешки и в доме приберется.
— Но откуда она взялась здесь? Или ты нарушил приказ и посмел покинуть базу?
— Нет, Алхваз, я не нарушал приказа и не покидал Кандар. Просто, когда сюда собрался Георг, я попросил его привести женщину. Он выполнил просьбу.
— Так ты с ней три месяца?
Арханов вздохнул:
— Да! И Рита уже беременна!
— Ты собрался здесь детский сад устроить?
— Нет! Но не мог же я ей аборт сделать? И она сама не смогла избавиться от плода, хотя я заставлял. Не получилось даже после того, как избил нещадно. Впрочем, ребенка несложно придушить и после рождения.
— Ты сможешь убить собственного сына или собственную дочь?
— Э-э, Алхваз! У меня по всему Кавказу столько жен и детей, что я сам всех вспомнить не могу. Так какая разница, одним ребенком больше или меньше? Рабе же отсюда хода нет. Ей придется умереть в этом ауле. Вопрос, когда? Но, думаю, даже до зрелого возраста ей не дожить.
— А сколько твоей жене сейчас лет?
— Двадцать, по-моему! Или девятнадцать. Точно не знаю. Молодая, послушная, работящая и в постели активная. Что от нее еще надо?
— Тебе не жаль ее?
— Нет! Мне никого не жалко. Я не знаю, что такое жалость. Ее уничтожили русские, когда убили мою первую семью, когда я и не думал воевать, а был обычным сапожником.
— Ясно! Георг давно на связь выходил?
Арханов взглянул на часы:
— Так, сейчас 18.20, а мы говорили в 16.05, да, пять минут пятого.
— Когда он обещал вывести свой отряд сюда?
— Часам к восьми. Просил, если ты придешь первым, поставить людей приготовить ужин. Его бойцы устали, они голодны.
— Хорошо!
Гурадзе окликнул одного из своих подчиненных:
— Тимур!
Тот ответил:
— Да!
— Найди Гунаева, передай, чтобы срочно прибыл ко мне!
— Слушаюсь.
Боец убежал в заросли фруктовых насаждений.
Гурадзе взглянул на коменданта базы:
— Сейчас придет помощник, он все организует, только ему нужны продукты.
— Жена покажет и склад с провизией, и полевые кухни, спрятанные в развалинах, а дров вокруг, собирай — не хочу, но есть и запас угля. Базу готовили основательно. Здесь можно долго прожить.
— Если не налетят вертолеты огневой поддержки русских и не разнесут в клочья всю эту базу.
— Не смогут!
— Почему?
— А тут есть переносные зенитно-ракетные комплексы. Причем на выбор. И американские «Стингеры», и русские «Иглы», «Стрелы».
— Что еще есть на базе?
— Много чего, Алхваз! А разве ты не знал, чем комплектовали склады базы?
— У меня тогда, Вели, были другие дела.
— А, ну да, конечно. Извини!
— Не надо извиняться, все нормально.
К Гурадзе и Арханову подошел Гунаев. Обратился к Черепу:
— Вызывал, командир?
— Вызывал!
Появилась и жена коменданта базы.
Гурадзе указал помощнику на женщину:
— Не удивляйся, это жена Вели. Она покажет тебе склады с продовольствием и замаскированные полевые кухни. Организуй пункт питания личного состава. Поставь поваров, пусть готовят ужин на… так, сорок, двадцать четыре, плюс… на семьдесят человек. К 20.00 ужин должен быть готов!
— Слушаюсь!
Арханов подозвал жену. Проинструктировал ее, и Рита повела Гунаева к складам.
А Гурадзе тронул коменданта за плечо:
— Идем, Вели! Покажешь главный дом!
Здание, стоящее на окраине аула, представляло собой двухэтажную постройку из камня, с плоской крышей, узкими окнами. И на первом и на втором этажах по три комнаты. Внизу три одинаковые по размерам, наверху одна большая комната, смежная с двумя поменьше. Обходя первый этаж, Арханов указал на левую от прихожей дверь:
— Здесь можно разместить узел связи и напротив определить охрану. А прямо, за дверью, в которую упирается коридор, помещение для кухни, обслуги.