— Вроде никого, — проговорил Гарин.
— А может, «душки» спокойно спят? — предположил Шепель.
— За несколько часов до боя?
— Да, вряд ли они спят, козлы горные… Наверняка сейчас во все глаза пасут нас. Но прячутся грамотно, ни одного наблюдателя не видать.
— Зато мы как на ладони…
— Это да. Но так и должно быть. Пусть за нами смотрят. Хуже будет, если заметят Кима.
— Не должны.
— Пойдем к развалинам?
— Давай! Но смотрим по-серьезному, как положено.
— При этом не углубляясь в развалины? Странная разведка…
— Мы, по мнению «духов», ни хрена не знаем об их присутствии в кишлаке; так зачем нам ломать ноги, прыгая по развалинам?
— Тоже верно…
Гарин и Шепель пошли к кишлаку, внимательно осматривая ущелье и склоны. Пройдя двести метров, Михаил по станции малого радиуса действия вызвал Кима:
— Седьмой, это Четвертый!
— Чего тебе? — прошептал капитан-сапер.
— Ты где?
— Ответил бы я тебе… Вам что, заняться нечем? Я почти у кишлака, больше не вызывай, не отвечу!
Шепель положил радиостанцию в карман куртки.
— Ким уже у кишлака, — сказал он Гарину.
— Лихо!
— Да, шустро дошел… Надо и нам прибавить обороты.
— Нет, Миша, идем, как шли. Не следует дергаться, а то «духи» заподозрят неладное.
— Как бы Ленчик на них в доме не нарвался… А безобидный с виду кишлак, да, Витя?
— Да, если не считать, что в развалинах сидят пятнадцать хорошо вооруженных «духов», которые только и думают о том, как быстрее снять с нас скальпы.
— Ну, уж это у них хрен получится. Скорее свои потеряют.
— Как сказать… Оп-па! Есть один филин.
— Где?
— Слева от первого дома среди обломков дувала.
— Как заметил?
— Он тоже «ночник» применяет.
— Так, один есть… Интересно, будут ли другие?
— Теперь будут. Этот поднимет.
— Хреново идти вот так, как ростовая мишень…
— Для нас «духов» в кишлаке нет… Так, хорош базарить, подходим!
— Как осматриваем кишлак? Парой? Или разойдемся?
— Давай разойдемся, — предложил Гарин, — я осмотрюсь перед развалинами, а ты пройди до сарая, но не входи в него.
— Интересно, кто из нас старший?
— Конечно, ты!
— Да? Тогда расходимся и соблюдаем эфирное молчание. Сигналы подаем рукой. Все, работаем!
Подойдя вплотную к развалинам, офицеры разошлись. Гарин начал осматривать восточную окраину, Шепель пошел вдоль южной. Михаил внимательно осматривал кишлак. Отметил, что в развалинах более двух десятков черных проломов. Это могли быть и просто канавы, и входы в подвалы. А значит, из них в любой момент могли появиться талибы, отстреляться и скрыться. Таким образом они могли довольно долго удерживать занятые позиции и отвлекать на себя огонь и так небольшой группы российского спецназа.
Шепель интуитивно чувствовал, что за ним внимательно наблюдают, но вида не подавал. Пройдя до сарая, заглянул внутрь. Ничего особенного, только куча сгнившей соломы в углу. Осмотрев западные окраины, он направился обратно и вновь ощутил на себе чужие, враждебные взгляды. За ним определенно следили. У восточной окраины его ждал майор Гарин.
— Ну, что, Миша, — нарочито громко спросил он. — Что-нибудь интересное увидел?
— Да что тут может быть интересного? — ответил в тон Гарину Шепель. — Вывели нас к «пустышке», ни хрена в этих развалинах нет и быть не может. Можем сваливать, докладывать и спать спокойно. «Духами» тут и не пахнет.
— Согласен. И какой придурок мог определить этот объект пригодным для базы? Ох уж эта разведка… Возвращаемся.
Не спеша, офицеры направились в обратный путь. Отойдя от кишлака на пятьсот метров, Шепель хотел было вызвать по связи Кима, но, вспомнив предупреждение друга, оставил рацию в кармане и проговорил:
— Интересно, Ким еще работает или уже закончил?
— Кто его знает? — пожал плечами Гарин. — Но «духи» его не заметили.
— Уверен?
— В районе домов никакого движения не было. По крайней мере, в то время, когда я осматривал первый дом.
— И сам Кима не видел?
— Нет.
— Ну, значит, он уже на базе.
И действительно, капитан Ким находился у связистов.
— Ну как, Леня, отработал свое? — спросил Шепель.
— А чего ради я таскался бы в кишлак? Все сделано, как надо.
— «Духи» не снимут твои мины?
— Никто не видел, как я их ставил, это первое; а второе — снять мины невозможно. Они с сюрпризом. Проведешь легонько по корпусу, зацепишь едва заметный штырек — и взлетишь на воздух вместе с миной да и домом.
— Ну, тогда мы можем быть спокойны. А как ты, чертила, умудрился незаметно даже для нас пройти в дом, поставить мины и вернуться сюда?
— Что за вопросы, Миша?.. Как, как… Каком кверху!
— А, ну если так, то конечно… — Шепель повернулся к Колданову: — Тимохин еще наверху?
— Так точно! И Соловьев тоже.
— А что у нас в тылу?
— Все спокойно.
Шепель взглянул на часы.
— 2.50. Да, на полтора часа спокойствие нам гарантировано. А вот потом…
— Что потом, Майкл? — спросила Крофт.
— Потом, Лу, здесь будет очень весело. Так весело, что все в пляс пойдем… И мы, и «духи». Боишься?
— Нет, — кратко и решительно ответила Крофт.
— Не обманывай, Лу! Боишься. И в этом нет ничего зазорного. Только дураки не боятся смерти.
— Значит, ты дурак? — улыбнулся Гарин.
— Я бы попросил…
— Но ты же не боишься смерти?
— Я, Витя, не бегаю от нее. Но подыхать, признаюсь, у меня никакого желания нет. Раньше времени подыхать, в смысле. Игра со смертью и страх пред нею — не одно и то же. Сегодня нам предстоит сложная игра. Но мы должны ее выиграть.
— Еще бы иметь побольше патронов… — вздохнул Колданов. — А то что такое три магазина на ствол? В лучшем случае часа полтора-два обороны. Еще пару минут на гранаты, а дальше — «вперед, за Родину» с ножом в руке…
— Ты не паникуй раньше времени. Саныч придумает, как развести «духов». Он на это мастер. Да и мы все далеко не лохи. А там, глядишь, и Феофанов чем-нибудь подсобит… Ему сейчас гораздо хуже, чем нам. Наверняка генерал мечется, ища выход из создавшейся ситуации. Так что, ребята… пардон, леди и джентльмены, — Шепель улыбнулся Луизе, — прорвемся! Не впервой… Где же все-таки Тимохин?