– А надо было? Я сказал, что это приказ, они его безропотно выполнили.
Тургай кивнул.
– Сколько человек ты назначил в конвой?
– Двоих. Надежных!
– Ну и времена настали! Уже на своей базе делим бойцов на надежных и ненадежных. Плохо. А русских надо успокоить – они народ отчаянный, подумают, что мы решили казнить их, бунт поднимут... И ничего твой конвой не сделает. Или положит всех, сведя все наши усилия на нет.
– Что мне им сказать?
– Ты проинструктируй водителя, предупреди брата, чтобы встретил «гостей» да надежно их укрыл, а с летчиками я поговорю сам.
– Брат предупрежден и готов к встрече заложников.
– А ты еще раз напомни ему, что он головой отвечает за пилотов.
– Понял!
Отпустив помощника, Тургай поднялся в салон старенького, но еще крепкого «Мерседеса». Пилоты сидели на задних сиденьях под прицелом и скованные между собой цепью. Тургай, жестом приказав охране выйти из автобуса, присел на место одного из них и обратился к командиру экипажа:
– Майор! Я понимаю ваше состояние. И заверяю, что ничего с вами не произойдет. Мы сейчас ведем переговоры с русским посольством о передаче вас российской стороне взамен на современное оружие. Не скажу, что переговоры идут гладко. Ваши чиновники слишком активно торгуются, но мы дожмем ситуацию. И вскоре вы вернетесь в свою Россию. Вам нечего опасаться. Естественно, при условии полного подчинения. Добавлю: я немедленно и безо всяких условий освобожу того из вас, кто расскажет мне правду о грузе, что был сброшен с самолета при падении.
– Господин Тургай! Я еще раз заявляю, что никакого груза, кроме того, что был заявлен в документах, на борту не было. Мы ничего не сбрасывали. Груз же, находившийся на борту, разбился вместе с самолетом.
Тургай неожиданно улыбнулся:
– Что ж! Не было, значит, не было, не сбрасывали, значит, не сбрасывали. Я предупреждал, что произойдет, если выяснится, что вы мне лгали. Повторяться не буду. Но слово сдержу. А сейчас вас вывезут за пределы Галистана.
– А это чем вызвано? Или там, куда вы нас намерены перевезти, подвалы глубже?
Полевой командир отрицательно покачал головой.
– Нет, подвалы там не глубже, а условия содержания лучше местных. Почему я решил убрать вас из Галистана? Отвечу: в целях вашей же безопасности. У меня в отрядах служит достаточно много мужчин, пострадавших во время войны с советскими войсками. Кто-то потерял брата, кто-то – отца, а кто-то – всю семью. Ваши коллеги, летчики, – особенно вертолетов «Ми-24» – не разбирались, когда бомбили или расстреливали ракетами мирные кишлаки. Так вот, эти люди требуют суда над вами. И как результат – смертной казни. Их сердца жаждут мщения. Мне же никакого резона в вашей смерти нет. Поэтому-то я решил перевезти вас в более безопасное место. Туда, где вам не будет угрожать опасность. Ну а передать экипаж российским властям можно и отсюда, и оттуда. Как только мы договоримся, я отпущу вас. Все! Надеюсь, вы поняли меня. Если кто-то решит лично пообщаться со мной, то я всегда готов встретиться. Счастливого пути!
Тургай поднялся и покинул автобус. В салон вошла охрана. Водитель занял свое место. «Мерседес» выехал на центральную улицу и двинулся на запад. Следом пристроился внедорожник Ахмади. Помощник должен был передать пилотов брату и привезти конвой с водителем автобуса обратно в Галистан. Ахмади принял все возможные меры предосторожности, и эвакуация пилотов прошла скрытно не только от жителей кишлака, но и от подавляющего большинства бойцов отрядов Тургая. Даже на выездном дозорном посту была заменена охрана. Исчезновение же шести молодых афганцев объяснялось просто: их послали набираться опыта в горы. Это практиковалось довольно часто и не вызывало каких-либо вопросов. В результате маневра Тургай сохранил видимость нахождения пилотов в Галистане, переместив их в место, известное немногим. Не мог узнать о переброске пилотов в Абри и агент Службы внешней разведки Шакур Акрани, выехавший к месту падения российского военного самолета.
Как только автобус тронулся, помощник командира корабля наклонился к Курдину:
– Ты поверил словам душмана?
Один из охранников злобно взглянул на Давыдова, но промолчал – приказа на пресечение разговоров между пилотами ни Тургаем, ни Ахмади отдано не было.
– Не знаю, Коль, – ответил командир. – Вроде он убедительно объяснил причину нашего перемещения в другое место. В бандах талибов действительно может находиться довольно много боевиков, пострадавших от войны восьмидесятых годов, да и вообще талибы ненавидят все и вся, не вписывающееся в их идеологию.
– А ты не подумал, что этот Тургай решил перевезти нас в другой кишлак потому, что опасается появления нашего спецназа?
– Спецназа? Здесь? В тылу талибов?!
– А что? Разве мало было случаев, когда спецы вытаскивали заложников из других стран?
– Не думаю, что Тургай опасается этого.
– Но наши ведь должны вытащить нас?
– Так Тургай и говорил, что ведет переговоры по обмену экипажа на оружие. Современное оружие. Ты видел, чем вооружены басмачи? Старье или китайское вооружение. Советских образцов мало. Почему же наши затягивают переговоры? Отдали бы духам автоматы – и все дела.
– Думаю, переговорам могут мешать американцы. Нашим действительно ничего не стоит передать талибам партию новых автоматов или пулеметов. Но стрелять-то из них талибы будут по солдатам западной коалиции. А это им совершенно не нужно. И так несут необоснованно высокие потери при отсутствии какого-либо ощутимого результата по наведению в стране законного порядка.
– Нашли где наводить! Да здесь порядка никогда не будет. Не надо было нам войну начинать. А раз начали, то не стоило выводить войска. Успокоили бы со временем моджахедов и держали власть. А так – ради чего девять лет воевали? Непонятно.
– Так эту войну и называют непонятной.
– Не нравится мне все это…
Командир взглянул на помощника:
– Ты о прошлом или о настоящем?
– О настоящем! Не верю, чтобы Тургай не мог остудить даже самые горячие головы в своей банде. Как хочешь, Серега, а я думаю, главарь не из-за какой-то мифической угрозы решил убрать нас из Галистана.
– Чего гадать, Коля? Поживем – увидим!
– Хорошо, если поживем. А то выведут где-нибудь в ущелье из автобуса, поставят к скале да расстреляют к чертовой матери.
– Но тогда Тургай ничего не получит. Это ему невыгодно.
– А может, он уже получил отказ от наших по обмену на оружие?
– Тогда нас проще было бы продать в рабство. А если расстрелять, то в том подвале в Галистане. Зачем устраивать спектакль? Для кого?
– Ладно, посмотрим! И дернул черт залететь нас в этот дремучий Афганистан…
– Что теперь об этом говорить?