– Надеюсь, он в состоянии говорить? Челюсть ему не вынес?
– Нет. А надо бы!
– В квартире заложницы еще кто-нибудь пострадал?
– Минуту!
Шепель переадресовал вопрос Тимохина Дрозденко. Капитан ответил:
– Женщина получила удар рукояткой пистолета по голове, но пышная прическа смягчила удар. Так что только кожа содрана. Крови много, но рана пустяковая. Женщина больше испугалась.
Шепель передал слова Андрея Тимохину:
– Вот такие потери среди местного населения!
– Ясно! Вызывай милицию, «Скорую» – и уходите с Ачилом на базу!
Во двор буквально влетела милицейская машина.
– Поздно, Саня, менты уже здесь, и чую, что нам придется испачкаться в пыли, – вздохнул Шепель.
– Не сопротивляйтесь, выполняйте все команды ментов. Объяви их старшему о том, что вы являетесь офицерами спецподразделения ГУБТ. Я еду к вам!
Михаил отключил трубку, и тут же их с Дрозденко и раненым Адаевым окружили четверо милиционеров с автоматами, приведенными в боевое положение. Старший наряда, капитан, крикнул:
– Всем на землю, руки в стороны, ноги в шпагат. Быстро, иначе стреляем на поражение!
Шепель и Дрозденко опустились на асфальт.
Ким же тем временем вышел на площадку второго этажа. Увидел стоявшего в трико и грязной майке пожилого небритого мужичка. Тот спросил:
– А чей-то это грохнуло в подъезде? Вон и стекла осыпались.
– Это, дед, учения!
– Какие учения?
– Обычные! Освобождение заложников.
– Да?
– Точно! Ты лучше домой ступай, учения еще не окончились, можешь случайно под кулак омоновца попасть. Учения-то приближенные к боевым!
– Да ты че? А зачем?
Ким не ответил, спустился на первый этаж и опустил пистолет в карман брюк.
А пенсионер поднялся, оглядываясь на пролет между третьим и четвертым этажом. Увидел развороченный взрывом проем двери квартиры № 32, выдохнул:
– Ни хрена себе учения, совсем охренели менты! Дали им власть…
И, подтянув штаны, рысью побежал вниз, в свою квартиру, где закрылся на все замки.
Ким же вышел во двор. Милиция отреагировала на его появление:
– Стоять! Лапы в гору!
Капитан подчинился. К нему подошел сержант. Начал обыск и тут же отскочил в сторону, выхватив пистолет:
– Капитан, он вооружен! «ПМ» еще теплый, и гарью из ствола тянет!
– Не землю его!
Сержанту не пришлось применять силу. Капитан спецназа последовал примеру своих боевых товарищей.
Старший наряда приказал обыскать и Шепеля с Дрозденко. Михаил повернул к нему голову:
– Капитан, не суетись! Мы офицеры спецподразделения ГУБТ. Документы в карманах рубашек. Стволы мы отдали сами. На время!
– Офицеры спецназа? Сейчас проверим, что вы за офицеры такие, что творят в городе все, что захотят!
К первой милицейской машине подъехали еще две, следом – карета «Скорой помощи». Откуда появился Тимохин, Шепель не заметил, только услышал голос командира и друга, обратившегося к старшему первого наряда:
– Это бандиты, капитан, делают в вашем городе все, что захотят. А мои люди работают! Командир группы спецназа Главного управления по борьбе с терроризмом полковник Тимохин, вот мои документы. Их подлинность, а также то, что вы задержали офицеров службы безопасности, может подтвердить лично начальник УВД полковник Рыбник! Свяжитесь с ним и перестаньте наконец держать под прицелом моих подчиненных. Шепель, Ким, Дрозденко, подъем!
Капитан хотел было помешать выполнению команды неизвестного, представившегося полковником спецслужбы, но Тимохин рявкнул на него:
– В чем дело, капитан? Я же сказал, немедленно свяжись с полковником Рыбником. Или мне подсказать, как это сделать?
– Извините!
Капитан по рации вызвал дежурного по отделению. Тот соединил его с начальником УВД.
Выслушав Рыбника, капитан козырнул Тимохину:
– Еще раз извините, товарищ полковник. Мы действовали по вызову – и так, как должны были действовать.
– Все нормально, капитан, – улыбнулся Александр. Повернулся к Шепелю: —Что в квартире Мамедова?
– Как что? Два трупа, Хасана и Гурама.
– Слышали? – обратился Тимохин к старшему наряда.
– Так точно!
– Уберите трупы, вызовите мастеров ЖЭУ, пусть приведут квартиру и подъезд в порядок, вставят стекла, дверь. Квартиру опечатать. Да, организуйте оказание помощи девочке, что побывала в заложниках у террористов, и женщине, оставшейся в квартире. Она легко ранена. Этого, – Тимохин кивнул на Ачила, – мы забираем с собой! Отдайте приказ, чтобы нас беспрепятственно выпустили со двора.
– Есть, товарищ полковник. Но, по-моему, и задержанному вами человеку требуется медицинская помощь…
– Человеку? Ты сказал, «человеку»?
– Да, а что?
– Знаешь, кто он?
– Откуда?
– Так я тебе объясню. Этот, как ты назвал его, человек на самом деле профессиональный террорист, является организатором убийств семьи Голубевых, депутата Ломакова и Баяновой, а также двух семей на участке трассы Решта – Блачинск. А ты говоришь, человек! Бешеный шакал он, а не человек. Как и те, чьи трупы вы найдете в квартире 32. Понял, капитан?
– Так точно! Так вот оно что… Значит, взяли банду?
– Взяли! Подробности у своего начальства. Командуй.
Тимохин повернулся к подчиненным:
– Дрозденко, Ким, взяли Адаева – и к «Фольксвагену», он стоит за машинами «Скорой помощи». А ты, Миша, выводи свой «Опель» со стоянки и двигай за нами на базу.
– Ну и ночь сегодня выдалась! А представляешь, если бы двор и подъезды не были бы освещены, да в большинстве квартир не горел бы свет? Ачил мог и улизнуть.
– Не мог, Миша!
– Да? Ну не мог, значит, не мог! До встречи на объекте, командир.
К двум часам понедельника, 1 сентября вся группа спецназа «Ураган» под командованием полковника Тимохина собралась на секретном объекте Блачинского УФСБ. Арестованному Адаеву была оказана медицинская помощь, его временно поместили в специальный бункер подвала особняка. Офицеры разошлись по комнатам, отдохнуть до подъема. Тимохин прошел в кабинет, откуда по спутниковой связи вызвал полковника Крымова. Но ответил начальник управления генерал-лейтенант Феофанов:
– Слушаю тебя, Сан Саныч!
– Я что, номером ошибся?
– Нет! Просто я взял трубку аппарата Крымова, – ответил генерал.