– Без вопросов.
Харсон и Крымов зашли в казарменное здание.
…Пройдя два километра за сорок минут, Тимохин остановил группу:
– Передышка. Первый участок заболоченной местности справа от нас.
Офицеры разошлись, кто присел на валун, кто прислонился к дереву. И только Шепель неожиданно напрягся, глядя на полосу кустарника.
– Ты что, Миша? – спросил Тимохин.
– В кустах кто-то есть, Сань.
– С чего ты взял?
– Я еще на подходе сюда заметил, как из кустов выпорхнула стая птиц. До нас было далековато, значит, их спугнул кто-то другой. Зверье здесь не водится, значит, человек.
– Откуда ему здесь взяться?
– Не знаю. Я проверю.
– Ну, давай. Только быстро, пять минут на все про все!
– Есть!
Вскоре Шепель вылез из кустов, ведя пожилого мужика с большой корзиной.
– Я же говорил, в кустах человек!.. Да иди ты, не бойся, тут все свои.
Майор подвел к Тимохину мужика.
– Ты кто такой? – спросил у него командир «Ориона».
– Я-то здешний, из Гардово, Семеном кличут.
– Почему не спрашиваешь, кто мы?
– Да и так ясно. Вы из тех, что рядом на военной базе отираются время от времени да по лесам шастают, учения проводят.
– Чего же спрятался?
– Один раз не спрятался – и просидел на ентой базе, считай, сутки. Пока офицер проверял, кто я. Здесь же, оказывается, закрытая зона… Ранее ничего не было – лес и лес, болота и болота, а ныне, вишь ты, зона…
– Зачем же ты опять пошел сюда, коли здесь запретка?
– По грибы, зачем еще. У меня за болотами свое место. Девять минут – и полное лукошко белых. Да не лопухов, а с палец, как раз на засолку. Зимой к самогоночке лучшей закуски не придумаешь; ну, если еще огурчики малосольные…
– И увидев нас, спрятался!
– Спрятался, – кивнул мужик. – Да толку? У вас ребята глазастей любой совы ночью. И как заметили… Не иначе, по воробьям, черт бы их побрал.
– По птицам. А где грибное место, Семен?
– Сказал же, за болотами. Тута километрах в трех по прямой.
Тимохин и Шепель переглянулись.
– И что, дорога через топь есть?
– Ну, ты тоже нашел что спросить! Как же я без дороги, на поляну свою, через болота выходил бы?
– По карте сможешь показать свою поляну?
– Не-е! Я и в армии-то не служил по инвалидности. Всю жизнь с малолетства на конюшне работал; ну, однажды и саданул жеребец копытом в бочину. Переломал всего. Оттого и забраковали в военкомате. А я и поныне на конюшне, тока теперь у московского богатея в усадьбе. И ничего, доволен, платит хорошо и в срок, не придирается.
– Ладно, раз по карте не ориентируешься, объясняй на словах.
– Короче, отсюда надо взять правее до сдвоенной березы. За ней начнется первое болото, где-то с километр длиной; далее твердая земля, поляна, но грибов там нет. За ней опять болото – то поболе будет, версты полторы. Потом опять суша, и третье болото – то так себе, мелкое. И справа за рощицей моя поляна.
– Семен! – воскликнул Тимохин. – Да тебе цены нет.
– Чевой-то?
– Ничего… – Командир «Ориона» подозвал офицеров: – Внимание на карту. По словам обнаруженного в лесу местного жителя, через весь первый участок заболоченной местности есть проход. Он, этот житель, по нему за грибами ходит. Из этого следует что? Верно, – не дожидаясь ответа, сказал Тимохин, – то, что и мы пойдем вместе с мужиком по этому проходу. И он выведет нас к суше у второго болотистого участка, который нам преодолевать не придется, так как мы выйдем на пространство между болотами и оттуда сразу в лес. Через него до границы лагеря останется около двух километров. Таким образом мы режем маршрут на три кэмэ. А это даже при снижении темпа прохождения болот – приличная фора. Не меньше получаса, минут сорок. Единственное – придется ноги замочить.
Мужик, стоявший рядом и до этого молчавший, добавил:
– И замочить до самой задницы. – Он рассмеялся, обнажив почерневшие, редкие зубы.
– Ничего, – сказал Шепель, – нам не привыкать. Лишь бы пиявок на конец не наловить.
– Не наловишь. Их тут мало. Правда, большие, черные, как ужаки, но мало, и больше в осоке у берегов.
– Все! Давай, Семен, веди!
– А чего мне за это будет? – хитро прищурив глаза, спросил мужик.
– В том-то и дело, Семен, – наклонился к нему Шепель – что не будет совершенно ничего. Мы тебя отпустим на все четыре стороны, а не потащим на базу выяснять личность. Такой расклад устроит?
– Пойдет! А ты, гляжу, хитрец еще тот…
– Нам без этого нельзя!
– Лады! Слухайте меня, – сказал Семен. – Сейчас режем слеги и входим в воду. Идете за мной след в след, и запомните – только по чистой воде, ни шагу в сторону. Ямы тут глубокие, всосет быстро, крикнуть не успеешь. Поняли? Тока по чистой воде и друг за дружкой!
– Поняли, – передразнил мужика Шепель. – Веди, Сусанин.
– Ерохин я…
– Какая разница?
– Для слеги выбирайте стволы метра в два. Они легче ножом рубятся.
В 17.07 группа, ведомая местным жителем Семеном, вошла в первое болото. Тимохин думал, что ему придется подгонять мужика, но тот шел быстро, и подгонять пришлось подчиненных. Без перерыва прошли и второе болото. Бросили слеги, попрощались с Семеном, который как ни в чем не бывало широким шагом направился к роще. Тимохин взглянул на часы:
– 17.16, до стрельбища два километра. Отличная у нас фора перед «Ирбисом».
– Если и америкосы не срежут путь, – проговорил Шепель.
– У них, – улыбнулся Александр, – в отличие от нас нет такого майора, как Михаил Шепель.
– Что-то не понял… Это очередной подкол?
– Нет, я вполне серьезно. Но не будем терять времени. Разуваемся, выжимаем портянки. Через пять минут преодолеваем последний этап марша.
Группа «Орион» неожиданно появилась у стрельбища в 17.56. Появилась. Заметила российских спецназовцев Луиза Крофт, вышедшая в курилку. Она выбросила неприкуренную сигарету и быстро вернулась в казарму.
Тимохин тем временем, не останавливая группу, передал по команде:
– Мы срезали три километра, значит, не выполнили условия марша. Поэтому бежим до южной границы лагеря, это как раз километра полтора, и возвращаемся на стрельбище.
– На хрена? – воскликнул Шепель. – На хрена лишние километры наматывать, командир?
Но Тимохин был неумолим:
– Вперед, за мной!