– Вы решили вывести свою группу сразу на два объекта?
– Да. Они расположены в пятистах метрах друг от друга и, по сути, составляют одно целое. Тари-Пули же в четырех километрах от Кайзабада. Получаются, в принципе, два равнозначных объекта. Вот и будем штурмовать их двумя нашими группами. Но если вас что-то смущает, вы вправе внести свои коррективы: нацелить «Орион» на Тари-Пули, а «Ирбис» – на Кайзабад. Ничего не имею против, хотя считаю данное решение нецелесообразным.
Подумав, Харсон сказал:
– О’кей! Мне понятен ваш план. Но решение, утверждать его или скорректировать, приму после доклада Дака.
– Я вас понял.
– Как считаете, Алекс, мое присутствие на базе необходимо?
– Нет. Мы с полковником Даком сможем сами отработать цели. Первоначальная задача не настолько сложна, чтобы задействовать по объекту единый отряд; а раз не будет задействован отряд, то и его командиру делать здесь нечего, извините за откровенность.
– Ничего. О’кей, я вас понял. Работайте по своему плану, встречайте «Ирбис» в полночь с четверга на пятницу.
– Есть.
Переговорив с Харсоном и сообщив Крымову о сути данных переговоров, Тимохин отправился в подготовленный для него и командира «Ирбиса» отсек одного из подвалов секретной базы временного размещения бойцов интернационального отряда.
Александр проспал до девяти вечера. В подвале было прохладно, и он смог хорошо отдохнуть. Поужинав сухим пайком, Александр покинул подвал. Развалины охранял капитан Ким.
– Как дела, Леня? – спросил у него полковник.
– Да нормально, командир, вокруг все спокойно.
– Я сейчас с Шепелем и Дрозденко пойду на перевал.
– Понял.
Александр по радиостанции вызвал из подземелья Шепеля и Дрозденко.
Затем связался с часовым поста на вершине:
– «Девятый»! «Первый»!
– «Девятый» на связи!
– Что у тебя?
– Все спокойно.
– Я с «Четвертым» и «Седьмым» поднимаюсь к тебе.
– Принял.
Отключив радиостанцию малого радиуса действия, Тимохин отдал команду:
– За мной, по одному, к верхнему посту, марш!
Разведгруппа начала подъем на северный перевал Тарикарского ущелья.
В 23.20 спецназовцы вышли к посту. Он был оборудован на вершине между населенными пунктами Кайзабад и Тари-Пули. С него кишлаки не видны, но хорошо просматривалась дорога между ними.
Тимохин поинтересовался у Шматко:
– По дороге никто не ездил?
– За время моего дежурства – нет, – ответил прапорщик-снайпер, – да я и заступил недавно. А вообще-то дорога накатана; видно, что ею частенько пользуются. Здесь отличная позиция блокирования сообщения между кишлаками, одному можно держать ущелье.
– Вижу… Мы пойдем на запад, вернемся к тебе. Если спустимся в наше ущелье в другом месте, я сообщу.
– Понял!
Тимохин повернулся к Шепелю и Дрозденко.
– До первого от нас поста духов около полутора километров. Но ближе должен находиться пост в ущелье. Он контролирует подъезд к Кайзабаду со стороны Тари-Пули, откуда главарям бандформирования ожидать появления врага не приходится. Но это не означает, что часовой на этом посту не несет службу. Так что идем по вершине, соблюдая интервал на расстоянии прямой видимости без применения приборов ночного видения. Шепель, оборудование обнаружения минных ловушек у тебя?
– У меня, командир. – Майор похлопал по ранцу, висевшему на груди у офицера.
– Включи его, чтобы не попасть под сигналку в самом начале марша. Духи могли раскидать их где угодно.
– Включил!
– Ну и иди первым. Я за тобой, Дрозденко – в замыкании.
Разведгруппа прошла без проблем около восьмисот метров. В 23.40 Шепель, остановившись, поднял правую руку вверх, затем подал сигнал сбора.
Тимохин и Дрозденко подошли к нему.
– Что такое, Миша? – спросил командир «Ориона».
Оборудование «Поиск» подало сигнал опасности.
– Что, мины?
– Черт его знает, сейчас проверим.
Шепель извлек из ранца устройство, напоминающее ноутбук, и включил его, выставив вперед короткий штырь поисковой антенны. И тут же на экране вспыхнули четыре точки, соединенные между собой прямыми линиями красного цвета, пересекавшими по ширине всю вершину.
– Мины с лазерной системой активации. Четыре штуки. Похоже, пластиковые, противопехотные, итальянские. Такие духи еще в восьмидесятых годах применяли. Надо было Кима с собой взять, он все же сапер.
– Без него обойдемся. На каком расстоянии от земли висят лучи лазеров?
– Как у обычных растяжек – в десяти-пятнадцати сантиметрах. Но это только на ближнем участке. Дальше прибор показывает более насыщенное минами поле.
– Духи заминировали всю вершину до поста?
– Возможно, и склон. Проверить?
– Нет! Мы сейчас недалеко от нижнего поста. Часовой с него может увидеть тебя.
– Я аккуратно, так, чтобы не увидел. Нам по-любому до проведения штурма надо выявлять минные поля. Сейчас на это время есть, позже может не быть.
Тимохин, подумав, посоветовал:
– Ты, Миша, осмотри противоположный склон. Если духи выставили на склонах мины, то, значит, и здесь нашпиговали ими спуск. С одной стороны ставить минный заслон не имеет смысла.
– Тоже верно. Посмотрим противоположный склон.
Шепель перевел штырь антенны на северный перевал Шургунского ущелья.
– На той стороне «Поиск» ловушек на склоне не фиксирует, а вот на вершине такая же минная чехарда, что и здесь.
– А глянь на наш склон…
– Тот, что к Тарикару спускается?
– Да.
– Сейчас… Оп-па! Ну и нюх у тебя, командир… Есть мины, гранаты, но без лазеров, противопехотки и растяжки.
– Насыщение?
– Ниже среднего, одна ловушка квадратов на шесть-восемь.
– Так, понятно. Зафиксируем их со дна ущелья.
– Киму тут работы невпроворот.
– Да, придется Лене потрудиться… Но это позже, а сейчас нам нужно сблизиться с постом. Так что давай веди, Миша. Всем предельное внимание.
Шепель пошел вперед. Через двадцать метров остановился, перепрыгнул невидимую условную линию, опять остановился. Его примеру последовали командир «Ориона» и Дрозденко. Так, переходя через лучи, спецназовцы преодолели первое минное поле, за ним второе. Там пришлось попрыгать. В некоторых местах лучи соединяли мины на расстоянии в сорок сантиметров от поверхности вершины. За вторым полем Шепель воскликнул: