– Спасибо, Паша! – откликнулся в эфире Шепель.
– Не за что! Ящик водки дома выставишь.
Их начавшийся диалог прервал Тимохин, занявший позицию у входной двери:
– Это что за разговоры открытым текстом?
– Да меня, если бы не Паша, уже в живых не было, – ответил Шепель.
– В чем дело?
– Дух из тыловых дверей выскочил, а я еще после прыжка на ноги встать не успел. Ну, Пашка и прикрыл меня.
– Значит, еще один охранник ушел в минус?
– Да.
– Внимание «Шестому» и «Восьмому»: контролировать подходы к дому с флангов; «Четвертый», в дом, вперед!
Тимохин и Шепель ворвались в здание. И тут уже Александр попал под огонь последнего уцелевшего у наркобарона охранника. Командира группы «Орион» спасла отменная реакция. Заметив ствол автомата за столбом на втором этаже, не видя самого боевика, Тимохин рухнул на пол и перекатился по ковру к топчану. Пули вздыбили шерсть ковра в каких-то десяти сантиметрах от него.
– Укройся, командир, бросаю гранату! – крикнул Шепель.
Тимохин втянулся под топчан. Михаил метнул наступательную гранату на пролет второго этажа. Прогремел взрыв, часть пролета обрушилась, а вместе с ней на пол первого этажа упал разорванный осколками боевик. Помещения затянуло дымом, и наступила тишина. Шепель бросился к Тимохину, упал рядом с топчаном:
– Жив, командир?
– Хорошо, уши успел закрыть… Быстро ты метнул «эргэдэшку».
– А чего было тянуть? Ждать, чтобы дух отошел во внутренние комнаты? Выкуривай его потом оттуда… А так все о’кей; вон он, лежит нашпигованный осколками, как курица чесноком.
– Где Гауни?
– А я знаю? Мы загасили охрану, наркобарон скрылся где-то в доме. Наружу ему не выбраться, там Каменев с Колдановым ждут. Значит, где-то рядом затаился, козел бородатый…
– А если из дома наружу ведет подземный ход?
– Тем лучше. Мы найдем его. Никуда Гауни не денется. Но придется зачистить женскую половину дома. Если хода нет, то наркобарон может быть только там.
– И прикрыться семьей…
– Это у них в порядке вещей, у богатеев местных. Что ему семья? Одну подставит – обзаведется другой.
– Женская половина должна быть справа. К ней должен вести коридор, – сказал Тимохин.
– Есть справа коридор, затянут дымом, но виден. А если там с автоматом и засел Гауни? Мы в коридор, а он по нам из «АКМа»?
– Все может быть. Поэтому надо спровоцировать его на открытие огня, если он действительно засел в коридоре. Подойдем к стене, перепрыгнем каждый на противоположную сторону. Дух должен среагировать, выстрелить. А вот поразить не успеет.
– А может, гранату в коридор?
– Нам Гауни живой нужен, или забыл? И время терять нельзя, Соловьев застрял на западе, его подгруппу трое духов от реки из «мертвой» для снайперов зоны держат. Надо сбить заслон с фланга, да еще отработать Шнейдера. Он сейчас в доме; за ним смотрит Санеев, но кто знает, не уйдет ли эта паскуда к склону через лабораторию? Так что времени думать у нас нет. Проводим провокацию – и врываемся в коридор. Ты вышибаешь дверь в женскую половину, я прыгаю в женское помещение. Дальше видно будет. Все понял?
– Понял, командир.
– К стене!
Офицеры перебежали к стене. По ним никто не стрелял. Не раздалось выстрела и тогда, когда они поменялись местами. Тимохин указал рукой на коридор, затем на себя и, прыгнув на пол, перекатился к стене. В ответ молчание. В коридор прыгнул Шепель. Обойдя командира, он обернулся:
– Здесь никого нет.
– Вперед!
Тимохин с Шепелем подошли к двери. Михаил внимательно осмотрел ее.
– С той стороны может быть выставлена растяжка.
– Вряд ли. Осколки от разрыва гранаты при обрыве проволоки в основном пойдут в жилище, нас же прикроет дверь. Давай!
Шепель резким ударом ноги выбил дверь вместе с петлями. В комнату прыгнул Тимохин и увидел стоявших у стены трех женщин и четверых детей, примерно от трех до восьми лет.
Шепель вошел в комнату и отскочил к шкафу, за которым мог укрыться и откуда имел возможность прикрывать Тимохина. Правда, для этого майору потребовалось бы расстрелять всю семью Гауни, так как наркобарон спрятался за одной из своих жен. Он крикнул, используя язык пушту:
– Стоять, не приближаться! Оружие на пол, или я убью жен и детей.
Тимохин повернулся к Шепелю:
– Выходи из дома. Передашь Каменеву с Колдановым приказ атаковать духов у реки с флангов, сам бери доктора. Я здесь разберусь.
– Русские? – удивленно и по-русски произнес Гауни. – Но откуда вы взялись, шайтан бы вас побрал?
Шепель вышел в коридор. Тимохин выдвинулся на середину комнаты, держа на прицеле семью наркобарона.
– Да вот, Гауни, соскучились по Афгану, давненько тут не были… А ты не рад встрече старых знакомых?
– Уйди, шакал, и дай мне уйти.
– Как же ты собираешься уйти, если вся территория захвачена моими людьми, русским спецназом?
– В сарае стоит джип; на нем с одной из жен и детьми я уеду. Не станут же русские спецназовцы расстреливать детей? Вы не американцы!
– Послушай меня, Гауни. Ты, конечно, мразь конченая, но у меня приказ не убивать тебя. Ты нужен моему командованию живым.
– Зачем?
– Ты знаешь поставщиков эфедры, а информация стоит дорого. Возможно, выторгуешь себе не только жизнь.
– Я тебе не верю.
Тимохин опустил автомат.
– Да не прячься за бабой, Гауни. Ты же воин, а воины женщинами не прикрываются. Тем более ты вооружен, а я опустил ствол. Давай поговорим.
– Мы можем говорить и так.
– Можем. Но тогда все в Кайзабаде узнают, что ты трус, прикрывшийся женщинами и детьми.
– Я воин!
Гауни оттолкнул от себя жену и направил ствол пистолета в голову Тимохина. Александр видел черный глазок «ПМа» даже во тьме комнаты.
– Не вздумай дергаться, гяур, всажу в череп всю обойму. А командованию своему передай: поставщиков сдам, как только окажусь в безопасном месте.
– И где это безопасное место?
Гауни вооруженной рукой указал на восток.
– Здесь, недалеко…
Договорить он не успел. Из-за спины Тимохина хлестнул выстрел. Гауни, выронив пистолет, схватился на простреленную руку. Женщины и дети бросились к стенам комнаты. Наркобарон остался один, без прикрытия. Тимохин тут же сблизился с ним, сбил с ног, свел руки назад, защелкнул на запястьях наручники и крикнул за спину:
– Шепель! Я что тебе приказал?