Степа помнил приказ и знал, что его брат, оказавшийся самим полковником Лебедевым, должен быть в интересах мирового пролетариата задержан. Значит, он, Косухин-младший, должен идти и помалкивать, тем более, его ни о чем не спрашивают. Степа помнил, что всех присутствующих (кроме, естественно, Арцеулова) надлежит брать живыми. Значит, его брату, Наташе, профессору и хилому интеллигенту Богоразу ничего не грозит. Даже за беляка Арцеулова Степа был готов заступиться перед трибуналом — ведь капитан, как ни кинь, выполнял приказ в интересах науки.
Все было бы проще, не помни Степа о другом — о товарище Венцлаве. Командир 305-го знал правду с самого начала, но врал ему, Косухину, как малолетке. Степан не забыл страшную ночь у могилы Ирмана, застрелившегося штабс-капитана Мережко, которого он спас — спас ли? — от посмертного допроса. Его брат может не захотеть отвечать Венцлаву. И тогда тот едва ли остановится перед своими «особыми» методами.
А самое главное, Косухин почти сразу сообразил, что группу, в которой он нежданно-негаданно очутился, вообще не имеет смысла задерживать. Ведь в любом случае ни Чудову, ни даже Венцлаву не достать до Китая, где находится «Мономах».
А раз так, куда надежнее просто попасть туда и увидеть все своими глазами. Если это в самом деле научный проект (а тут Степа верил брату), вреда для пролетарской революции не будет, а будет одна лишь польза, и немалая.
«Ну что, чердынь-калуга, — спросил сам себя Степа. — Сказать? Так ведь вроде измена выходит! Хотя какая измена…»
— Коля, — не вытерпел он. — Ты, эта…
Брат выжидательно повернул голову, Косухин вобрал в легкие побольше воздуха и резко выдохнул:
— В церковь не ходи… Ищут вас…
— Ты точно знаешь?
— Да ни черта я не знаю, чердынь-калуга, — огорчился Степа, уже жалея о сказанном. — Только не ходи, братан! В снегу переночуем, в конце концов, не помрем!
— Но ведь нас действительно не могли обогнать, тут профессор прав, — не особо уверенно возразил Лебедев.
— Да чего ваш профессор понимает! — окончательно расстроился Степа. — Найдут вас! Могут найти! Этот зверюга-капитан за карабин схватится — и положат вас всех рядком, без разбора! А мне чего потом делать, а?
— Ты же красный командир, — бледно улыбнулся Лебедев. — Ты же нас должен арестовать.
— А! — обиделся Степа и замолчал. Рассказывать брату о Венцлаве не хотелось — в такое сроду не поверишь…
Церковь открылась неожиданно — лесная дорога вывела на огромную поляну, посреди которой чернела небольшая церквушка, сложенная из почернелых от времени лиственниц. Рядом виднелись почти полностью утонувшие в снегу старые кресты заброшенного кладбища. При виде церкви маленький отряд немедленно остановился.
— Через час будет темнеть, — негромко заметил полковник. — Ваши предложения, господа?
Арцеулов не ответил, внимательно осматривая поляну. Человеческих следов он не заметил, только кое-где виднелись уже знакомые отпечатки волчьих лап.
— Снег шел два дня назад, — прикинул Семирадский, подумавший о том же. — Думаю, господа, если оставить версию о ведьмах на помеле…
— Они могли подойти с другой стороны, — Арцеулов говорил не очень уверенно, поскольку думал о другом. — Да и… вдруг здесь подземный ход!
— И пятнадцать человек на сундук мертвеца, — хмыкнул профессор.
— Жутковатое место, — внезапно заметила Берг. — Какая-то тишина здесь… странная, будто ненастоящая…
— Нервы, сударыня, вот что это! — наставительно заметил Семирадский. — Семен Аскольдович, вам тоже ведьмы мерещатся?
— Мне мерещится воспаление легких — ворчливо ответствовал Богораз, в очередной раз кашляя. — Впрочем, господа, среди нас двое, можно сказать, профессиональных военных. Я в этих делах — пас…
Арцеулов и Косухин невольно переглянулись.
— У вас, кажется, есть бинокль, господин полковник, — заметил Арцеулов, машинально отмечая, что взгляд красного командира был какой-то странный, растерянный.
Полковник протянул Ростиславу цейссовский бинокль — и тот прильнул к окулярам.
Ничего особенного он не заметил. Увеличение лишь подтвердило уже увиденное — церквушка стояла, заметенная снегом почти по самые окна, даже перед дверью намело немалый сугроб, возле которого ничего похожего на следы не было. Окна оказались заколоченные досками, правда, в одном месте, ближе ко входу, несколько досок были сорваны. Капитан вгляделся внимательнее, — но перед окном никаких следов не обнаружил.
Он пожал плечами, подумал и неожиданно для себя протянул бинокль Косухину. Тот наблюдал долго, затем молча вернул «Цейсс» брату.
— Ничего не увидел, — честно отрапортовал Арцеулов. — Но, господа… Может, не будем рисковать?
— Отчего же, батенька? — нетерпеливо возразил Семирадский. — Этак и вправду замерзнуть можно!
— Наш хозяин… Родион Геннадьевич, — решился наконец Арцеулов. — Он не велел заходить сюда. Это место… Ну, плохое…
— Ага! — профессор произнес это таким тоном, что у капитана тут же пропала охота продолжать.
Между тем Степа лихорадочно соображал, вспоминая виденное. Будь он на месте Венцлава — или любого другого командира, посланного наперерез беглецам, — лучшего места для засады не придумать. Правда, церковь казалась безлюдной… Степа подумал и твердо решил, что будь он командиром, то ни за что бы не сунулся сюда. Мало ли, что следов не видать!
— Надо посмотреть с другой стороны… — проговорил он, взглянув на брата. — Там окна…
— Разрешите, господин полковник? — тут же отреагировал Арцеулов, не желавший отпускать краснопузого в разведку. Лебедев подумал и молча кивнул. Арцеулов приложил руку к шапке и легко заскользил по опушке леса к дальнему концу поляны.
— По-моему, это лишнее, — продолжал возмущаться профессор. — Господа, это похоже на манию преследования, честное слово!
— Плохое место, — буркнул Степа, ни к кому не обращаясь. Странная церквушка нравилась ему все меньше и меньше.
Арцеулов вернулся минут через двадцать. За это время профессор успел произнести целую речь о вреде суеверий и об антинаучном мышлении современной молодежи. Ему никто не возражал, но и не поддерживал, если, конечно, не считать поддержкой надрывный кашель Семена Аскольдовича. Полковник ждал молча, время от времени поглядывая в бинокль. Косухин топтался рядом, посматривая то на брата, то на Наташу Берг. Та тоже не проронила ни слова, но выглядела, как заметил Степа, встревоженной. Наконец показался Арцеулов, добросовестно объехавший поляну по периметру.
— Ни одного следа, — доложил он с несколько растерянным видом. — Сдаюсь, господа. Но… Не нравится мне все это!
Полковник кивнул и посмотрел на брата.