— Сам знаешь, — улыбнулся я. — Духовный рост касается всего сознания, а не некоторых его частей. Правило номер тридцать два: «Ничто не должно стоять между тобой и Богом». Ни имамы, ни священники, ни раввины — никто. Ни даже вера как таковая. Верь в собственные правила и собственные ценности, но никогда не ставь их выше правил и ценностей других людей.

Разбивать сердца других людей, даже если ты исполняешь свой долг, противно тому, что есть главное в твоей жизни. — Шамс продолжил: — Не сотвори себе кумира. Иначе твое зрение будет замутнено. Пусть Бог, и только Бог, будет твоим поводырем. Ищи Истину, мой друг, однако не создавай идолов из своих истин.

Я всегда обожал Руми как личность. Но сегодня мое обожание росло семимильными шагами.

В мире полно людей, охваченных желанием стать богатыми, знаменитыми или могущественными. Чем больше они получают знаков своей успешности, тем больше этих знаков им требуется. Жадные, алчные, они творят из своих приобретений кибла [27] и только об этом и думают, не сознавая, что стали слугами приобретаемых ими вещей. Дело обычное. Такое случается постоянно. Но очень редко, реже рубинов, встречаются люди, которые уже прошли дорогу наверх, у которых есть и золото, и слава, и авторитет, а они в один прекрасный день отказываются от всего и подвергают опасности свою репутацию ради путешествия внутрь себя. Руми — тот самый редкий рубин.

— Бог хочет, чтобы мы были скромными и непритязательными, — проговорил я.

— И Он хочет, чтобы о Нем знали, — тихо молвил Руми. — Он хочет, чтобы мы чувствовали Его всеми фибрами своего существа. Вот почему лучше быть наблюдательным и рассудительным, чем пьяным и плохо соображающим.

Я согласился с Руми. Пока не стало совсем холодно и темно, мы сидели во дворе, восхищаясь единственной розой. В вечернем промозглом воздухе ощущался привкус свежести.

От Вина любви у нас немного кружились головы, и я с радостью и благодарностью осознал, что ветер больше не шепчет мне об отчаянии.

Элла

24 июня 2008 года, Нортгемптон

— Поблизости от дома, малышка, открылся тайский ресторан, — сказал Дэвид. — Говорят, в нем вкусно кормят. Почему бы нам не поужинать там сегодня? Одним, без детей?

В этот день Элле меньше всего хотелось ужинать с мужем. Однако Дэвид был настойчив, и она не смогла отказать.

Ресторанчик назывался «Серебряная луна». Он был увешан затейливыми светильниками, столики были отделены друг от друга занавесками, а на стенах было так много зеркал, что, казалось, посетители обедают сами с собой. Элле было не по себе. Однако дело было не в ресторане, а в ее муже. Глаза у него странно блестели, и она чувствовала, что что-то произошло. Он казался печальным, даже расстроенным. Больше всего Эллу испугало то, что он стал слегка заикаться. Ей было известно, что если возникает это его детское заикание, значит, что-то случилось.

Молоденькая официантка в национальной одежде подошла к ним, чтобы принять заказ. Дэвид попросил гребешки с базиликом и соусом чили, а Элла — овощи под кокосовым соусом, решив не изменять решению, принятому ею в сороковой день рождения: не есть мясо. Кроме того, они заказали вино.

Сначала они обсудили интерьер ресторана, а потом замолчали. Двадцать лет брака, двадцать лет в одной постели, двадцать лет — общий душ, общий стол, общие дети… О чем тут говорить? По крайней мере, так думала Элла.

— Ты как будто читала Руми, — заметил Дэвид. Элла кивнула, хотя не могла скрыть удивления. Она не знала, что поразило ее больше: то, что Дэвид знает о Руми, или что его беспокоит ее чтение.

— Я читала его стихи, чтобы написать отчет о «Сладостном богохульстве», а потом втянулась. Теперь читаю для себя, — попыталась она объяснить свой интерес к поэзии Руми.

Дэвида как будто отвлекло винное пятно на скатерти. Потом он с траурным видом вздохнул.

— Элла, мне все известно, — произнес Дэвид. — Я все знаю.

— О чем ты говоришь? — спросила Элла, хотя ей не хотелось услышать ответ.

— О твоей… о твоих отношениях… — запинаясь, проговорил Дэвид. — Мне все известно.

Элла в изумлении поглядела на мужа. В неровном свете свечи, которую только что зажгла официантка, она увидела отчаяние на его лице.

— О моих отношениях? — мгновенно и несколько неожиданно для себя выпалила Элла. Получилось громче, чем ей хотелось бы, и она заметила, как пара за соседним столиком обернулась в их сторону. Смутившись, она понизила голос до шепота: — О каких отношениях?

— Я же не дурак, — сказал Дэвид. — Заглянул в твою почту и прочитал переписку с неким мужчиной.

— Ты это сделал?! — воскликнула Элла.

Дэвид не ответил на вопрос, так как был слишком сосредоточен на том, что собирался сказать.

— Элла, я не виню тебя. Я получил по заслугам. Нельзя безнаказанно забывать о жене. Вот ты и стала искать понимания у другого мужчины.

Элла перевела взгляд на бокал с вином. Дэвид молчал, вероятно думая, как правильней повести себя.

— Я готов простить и все забыть, — наконец сказал он.

В этот момент Элла собиралась наговорить ему много горьких и ехидных слов, однако она остановилась на самом простом.

У нее блестели глаза, когда она спросила:

— А как насчет твоих отношений? О них ты тоже готов забыть?

Появилась официантка, и Элла с Дэвидом, откинувшись назад, внимательно наблюдали, как она ставит на стол тарелки и старательно наполняет вином бокалы. Когда они наконец остались одни, Дэвид поднял взгляд на Эллу:

— Ах, так вот в чем дело! Ты мне мстила!

— Нет, — отозвалась Элла и разочарованно покачала головой. — При чем тут месть? Я никогда тебе не мстила.

— Тогда что это значит?

Элле показалось, что все в ресторане — посетители, официанты, повара, даже тропические рыбки в аквариуме — замерли в ожидании ее ответа.

— Это любовь, — в конце концов произнесла Элла. — Я люблю Азиза.

Она ожидала, что Дэвид разразится смехом, но когда наконец осмелилась заглянуть ему в глаза, она увидела в них страх. Правда, он очень быстро пришел в себя и, как обычно, постарался перевести проблему в практическую плоскость.

— У нас трое детей, — еле слышно произнес он.

— Да. И я всех их очень люблю, — опустив голову, отозвалась Элла. — И тем не менее я люблю Азиза…

— Перестань говорить о любви, — оборвал ее Дэвид. Он взял бокал и сделал большой глоток вина, прежде чем заговорил вновь. — Элла, я совершил много ошибок, но я никогда не переставал тебя любить. Я не любил других женщин. И тебе, и мне следует учиться на допущенных ошибках. Со своей стороны обещаю, что больше «ошибок» не будет. Тебе не нужно уходить от меня и искать кого-то другого.