Клайд встал и пошел отправить письмо Сондре. По пути он купил вечернюю газету, издававшуюся в Олбани (ему хотелось немного отвлечься, читая о людях, которых он знал), и увидал на первой странице следующее сообщение:
ДВОЙНАЯ ТРАГЕДИЯ НА ОЗЕРЕ ПАСС ВБЛИЗИ ПИТСФИЛДА.
НА ВОДЕ ОБНАРУЖЕНЫ ОПРОКИНУТАЯ ЛОДКА И ДВЕ ШЛЯПЫ.
ДВОЕ КАТАЮЩИХСЯ, ПО ВСЕЙ ВЕРОЯТНОСТИ,
СТАЛИ ЖЕРТВОЙ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ.
ТЕЛО ДЕВУШКИ НАЙДЕНО, НО ЕЩЕ НЕ ОПОЗНАНО.
ТЕЛО ЕЕ СПУТНИКА ПОКА НЕ УДАЛОСЬ НАЙТИ.
Так как Клайд интересовался всяким водным спортом и сам хорошо управлял байдаркой, плавал и нырял, он с любопытством прочитал заметку:
"Пэнкост, Массачусетс, 7 июня. Третьего дня на озере Пасс, в четырнадцати милях к северу от нашего города, перевернулась лодка, в которой катались неизвестный мужчина и женщина, приехавшие, видимо, из Питсфилда.
Во вторник около десяти часов утра мужчина и девушка, сказавшие Тому Лукасу, владельцу здешнего небольшого ресторана и лодочной пристани, что они приехали из Питсфилда, взяли напрокат маленькую лодку и, захватив с собой корзиночку, очевидно, с завтраком, отправились в северный конец озера. В семь часов вечера, так как они не вернулись, мистер Лукас со своим сыном Джефри объехал озеро на моторной лодке и нашел перевернутую лодку на отмели вблизи северного берега, но никаких следов катавшейся парочки не обнаружил. Решив в тот момент, что они просто удрали, чтобы не платить за прокат лодки, Лукас отвел ее к своей пристани.
Однако на другое утро, предположив, что тут мог иметь место несчастный случай, мистер Лукас с сыном Джефри и помощником Фредом Уолшем сделал второй круг по северной части озера и в конце концов обнаружил в прибрежных камышах две шляпы - мужскую и женскую. Немедленно начались поиски при помощи багров, и к трем часам дня было найдено тело девушки, о которой ничего не известно, кроме того, что она и ее спутник брали лодку. Тело передано властям. Тело мужчины до сих пор не найдено. Поскольку в том месте, где, видимо, произошла катастрофа, глубина кое-где превышает тридцать футов, нет уверенности, что второй труп удастся разыскать. Лет пятнадцать назад, когда в этих местах произошло подобное несчастье, тела так и не были найдены.
На подкладке жакета, который был на девушке, обнаружена марка питсфилдского торговца. Туфли ее, судя по штемпелю внутри, куплены в том же городе. Нет никаких других указаний, которые позволили бы опознать погибшую. Предполагают, что сумочка, если она и была, осталась на дне озера.
Спутник девушки, по рассказам видевших его, - высокий брюнет лет тридцати пяти; на нем был светло-зеленый костюм и соломенная шляпа с белой и синей лентами. Девушке на вид не больше двадцати пяти лет; рост - пять футов пять дюймов, вес - сто тридцать фунтов. Волосы длинные, темно-каштановые, заплетены в косы и уложены вокруг головы. На среднем пальце левой руки тонкое золотое кольцо с аметистом. Полиция Питсфилда и других ближайших городов извещена о происшествии, но личность девушки до сих пор установить не удалось".
Это довольно обычное сообщение - летом всегда масса таких несчастных случаев - не особенно заинтересовало Клайда. Конечно, казалось странным, как это девушка и ее спутник могли погибнуть на таком небольшом озере среди бела дня. Странно также, что никто не мог опознать ни ее, ни его. Однако так уж оно вышло. Мужчина исчез бесследно. Клайд отбросил газету, мало этим озабоченный, и мысли его обратились к другим темам... Перед ним стояла серьезная задача: как быть дальше? Но потом, когда он потушил лампу и уже собирался лечь в постель, все еще обдумывая сложную путаницу своей жизни, в его мозгу внезапно возникла мысль (что это - дьявольский шепот? Коварное внушение злого духа?): предположим, он и Роберта, - нет, скажем, он и Сондра (нет, Сондра прекрасно плавает, и он тоже), - итак, он и Роберта плывут в лодке, и лодка опрокидывается... и как раз теперь, когда его так терзают все эти ужасные осложнения. Вот и выход! Как просто разрешилась бы эта головоломная, мучительная задача!
Однако... стоп!.. не спешить. Может ли человек, хотя бы в мыслях, допустить для себя такой выход из тупика, не совершая преступления в своем сердце - поистине ужасного, чудовищного преступления? Нет, нельзя даже и думать об этом. Это скверно... очень скверно, ужасно! И, однако, если бы, - разумеется, нечаянно - несчастье все же случилось? Ведь это был бы конец всем его тревогам из-за Роберты... И потом - не бояться ее, не переживать никаких страхов и сердечных мук из-за Сондры. Тихое, спокойное, без криков и ссор разрешение всех его теперешних затруднений, и впереди одна только радость, навсегда! Просто случайная, непредвиденная катастрофа - и потом блестящее будущее!
Но уже сама мысль об этом и о Роберте (почему его мозг упорно связывает это с Робертой?), сама эта мысль ужасна, и он не должен, не должен пускать ее в свое сердце. Никогда, никогда, никогда! Не должен! Это отвратительно! Ужасно! Ведь это мысль об убийстве! Убийстве?! Но он был до того взвинчен письмом Роберты и полной его противоположностью - письмом Сондры... в таких очаровательных и соблазнительных красках рисовала Сондра свою - и его - жизнь, что он и под страхом смерти не мог отделаться от мысли о таком как будто легком и естественном разрешении всех своих затруднений... если бы только такой случай произошел с ним и с Робертой. В конце концов разве он замышляет преступление? Нет, он просто думает, что если бы случилось такое несчастье, если бы только оно могло случиться... Да, но _если бы только оно могло случиться_! Темная и злая мысль, которую он не должен, _не должен допускать_. НЕ ДОЛЖЕН. И все же... все же... Он превосходный пловец, он, без сомнения, доплыл бы до берега, каково бы ни было расстояние. А Роберта - он это знает (ведь прошлым летом они ездили на озера и купались) - не умеет плавать. И тогда... тогда... Ну, тогда, если он ей не поможет, то, конечно...
Он сидел в своей комнате, в темноте, между половиной десятого и десятью вечера и думал об этом, - и у него было странное, беспокойное ощущение, словно мурашки бегали по всему телу, от корней волос и до кончиков пальцев. Удивительная и страшная мысль! И ее подсказала ему эта газета. Разве не странно? И вдобавок в той местности, куда он теперь поедет к Сондре, повсюду много, очень много озер, десятки, как она говорила... А Роберта любит дальние прогулки и любит кататься на лодке, хотя она и не умеет плавать, не умеет плавать... не умеет плавать. И вот они или, по крайней мере, он едет туда, где множество озер... Они могут поехать вдвоем - он и Роберта, - почему бы и нет? Почему? Ведь они уже говорили о том, чтобы съездить куда-нибудь за город четвертого июля, когда обдумывали свой окончательный отъезд.
Но нет, нет! Как бы он ни хотел отделаться от Роберты, самая мысль о несчастье с нею слишком гнусна, преступна, ужасна! Нет, он ни на одно мгновение не должен пускать в свое сердце такие мысли. Это слишком мерзко, слишком низко, слишком страшно! Ужасная мысль! Подумать только, что она пришла ему в голову! И как раз теперь, теперь, когда Роберта требует, чтобы он уехал вместе с нею.
Смерть!