("Отличная постановка!" - с издевкой пробормотал Мейсон.
"Неглупо, неглупо!" - небрежно заметил Редмонд.)
- Но скажите, - ровным тоном невозмутимо продолжал Джефсон, - если у вас было такое чувство к мисс Олден, как же вы могли так быстро изменить свое отношение к ней после встречи с мисс X? Разве вы так непостоянны, что ваши мысли и чувства меняются с каждым днем?
- Ну, об этом я раньше никогда не думал... Нет, сэр, я не такой!
- А до того, как вы познакомились с мисс Олден, вам случалось когда-нибудь серьезно любить?
- Нет, сэр.
- Но считали ли вы, что ваши отношения с мисс Олден серьезны и прочны, - что это настоящая любовь, - пока не встретились с мисс X?
- Да, сэр, я так и считал.
- А потом, после этой встречи?
- Ну, потом... потом уже все стало по-другому.
- Вы хотите сказать, что после того, как вы раз или два увидели мисс X, мисс Олден стала вам совершенно безразлична?
И тут Клайда осенило:
- Нет, сэр, не то. Не совсем так, - поспешно и решительно возразил он. - Я продолжал любить ее... даже очень, правда! Но я и опомниться не успел, как совсем потерял голову из-за... из-за... мисс... мисс...
- Ну да, из-за этой мисс X. Это мы знаем. Вы безумно и безрассудно влюбились в нее - так?
- Да, сэр.
- И дальше что?
- Дальше... ну... я уже просто не мог относиться к мисс Олден, как раньше.
При этих словах лоб и щеки Клайда снова стали влажны.
- Понятно! Понятно! - громко и подчеркнуто, чтобы произвести впечатление на присяжных и публику, заявил Джефсон: - Сказка Шехерезады чаровница и очарованный.
- Я не понимаю, что вы говорите, - растерянно сказал Клайд.
- Я говорю о колдовстве, мой друг, о том, что человек подвластен чарам красоты, любви, богатства - всего, чего мы подчас так жаждем и не можем достичь, - такова чаще всего любовь в нашем мире.
- Да, сэр, - простодушно согласился Клайд, справедливо заключив, что Джефсон просто-напросто хотел блеснуть красноречием.
- Но вот что я хочу знать. Если вы так любили мисс Олден, как говорите, и добились таких отношений с нею, которые следовало освятить браком, как же вы настолько не чувствовали своих обязательств, своего долга перед нею, что у вас могла явиться мысль бросить ее ради мисс X? Как это произошло, хотел бы я знать, - и я уверен, что это интересует также и господ присяжных. Где было ваше чувство благодарности? И чувство нравственного долга? Может быть, вы скажете, что у вас нет ни того, ни другого? Мы хотим это знать.
Поистине, это был допрос с пристрастием - нападение на собственного свидетеля. Но Джефсон говорил только то, что был вправе сказать, и Мейсон не вмешался.
- Но я...
Клайд смутился и запнулся, как будто его не научили заранее, что нужно ответить: казалось, он мысленно ищет какого-нибудь вразумительного объяснения. Да так и было в действительности, потому что, хоть он и зазубрил ответ, но, услышав этот вопрос на суде и вновь оказавшись лицом к лицу с проблемой, которая так смущала и мучила его в Ликурге, он не сразу вспомнил, чему его учили... Он мялся, поеживаясь, и наконец произнес:
- Видите ли, сэр, я как-то почти не думал об этом. Я не мог думать с тех пор, как увидел ее. Я иногда пробовал, но у меня ничего не выходило. Я чувствовал, что одна она нужна мне, а не мисс Олден. Я знал, что это нехорошо... да, конечно... и мне было очень жалко Роберту... Но все равно, я просто ничего не мог поделать. Я мог думать только о мисс Х и не мог относиться к Роберте по-старому, сколько ни старался.
- Вы хотите сказать, что вас из-за этого ничуть не мучила совесть?
- Мучила, сэр, - отвечал Клайд. - Я знал, что поступаю нехорошо, и очень огорчался за нее и за себя; но все равно, я не мог иначе. (Он повторял слова, написанные для него Джефсоном; впрочем, прочитав их впервые, он почувствовал, что все это чистая правда: он и в самом деле тогда испытывал известные угрызения совести.)
- Что же дальше?
- Потом она стала жаловаться, что я бываю у нее не так часто, как раньше.
- Иными словами, вы стали пренебрегать ею?
- Да, сэр, отчасти... но не совсем... нет, сэр.
- Ну, хорошо, а как вы поступили, когда поняли, что так сильно увлеклись этой мисс X? Сказали мисс Олден, что больше не любите ее, а любите другую?
- Нет, тогда не сказал.
- Почему? Может быть, по-вашему, честно и порядочно говорить сразу двум девушкам, что вы их любите?
- Нет, сэр, но ведь это было не совсем так. Видите ли, тогда я только что познакомился с мисс Х и еще ничего ей не говорил. Она бы не позволила. Но все-таки я тогда уже знал, что не могу больше любить мисс Олден.
- Но ведь у мисс Олден были на вас известные права? Уже одно это должно было бы помешать вам ухаживать за другой девушкой - вы этого не понимали?
- Понимал, сэр.
- Тогда почему же вы это делали?
- Я не мог устоять перед ней.
- Вы говорите о мисс X?
- Да, сэр.
- Стало быть, вы бегали за ней до тех пор, пока не заставили ее полюбить вас?
- Нет, сэр, это было совсем не так.
- А как же?
- Просто я встречался с нею то тут, то там и стал по ней с ума сходить.
- Понятно. Но все же вы не пошли к мисс Олден и не сказали, что больше не можете относиться к ней по-старому?
- Нет, сэр. Тогда не сказал.
- Почему же?
- Я думал, что она огорчится, - я не хотел, чтобы ей было больно.
- Так, понятно. Стало быть, у вас не хватало эмоционального и умственного мужества для того, чтобы сказать ей правду?
- Я не разбираюсь в эмоциональном и умственном мужестве, - отвечал Клайд, несколько задетый и уязвленный таким определением, - просто я очень ее жалел. Она часто плакала, и я не решался сказать ей правду.
- Понятно. Что ж, пусть будет так. Но я хочу спросить вот о чем. Ваши отношения с мисс Олден оставались столь же близкими и после того, как вы поняли, что больше не любите ее?
- Н-нет, сэр... во всяком случае, недолго, - пристыженно пробормотал Клайд.
Он думал, что все в зале суда слышат его... и мать, и Сондра, и все люди по всей Америке узнают из газет, что он ответил! Когда несколько месяцев назад Джефсон впервые показал ему эти вопросы, Клайд спросил, зачем они нужны, и Джефсон ответил: "Для воспитательного воздействия. Чем неожиданнее и чем сильнее мы поразим присяжных кое-какими жизненными фактами, тем легче добьемся, чтобы они сколько-нибудь здраво поняли, в чем заключалась стоявшая перед вами задача. Но вы не очень беспокойтесь об этом. Когда настанет время, вы просто отвечайте на вопросы, а остальное предоставьте нам. Мы знаем, что делаем". И теперь Клайд продолжал: