Город наполнился кучей буйных стражников из охраны прибывших адептов — они развлекались по злачным заведениям, насильничали, пользуясь защитой своих высокопоставленных господ, громили трактиры, в общем — бесчинствовали как могли в свое удовольствие. Настал черед и «Серого кота». Как-то вечером в трактир ввалились четверо крепких мужчин лет тридцати — тридцати пяти, в дорогой одежде, в кольчугах, украшенных золотой проволокой. Они были уже хорошо на взводе и с ходу потребовали у бармена за стойкой хорошего вина. Получив вино, один из них, высокий человек с брезгливым холеным лицом заявил:
— Чего ты мне даешь эти помои, падаль! Пей их сам, тварь! — и выплеснул содержимое кружки в лицо бармену.
Тот беспомощно отер красную жидкость и посмотрел на сидящего в углу вышибалу. Петька нехотя поднялся с места — он уже понял, что добром все это не кончится, — и подошел к буйным посетителям.
— Господа! Прошу вас покинуть заведение. Ни за что платить не надо, раз вино вам не понравилось, но предлагаю покинуть трактир, вам здесь не рады.
— Что-о? — глумливо осведомился тот, которому не понравилось вино. — Нам здесь не рады-ы? Нам нигде не рады, пес ты смердящий! Мы стража адепта Васка, и я могу тебя по полу размазать, вытереть тобой это дерьмо на полу, и мне ничего за это не будет! Понял, тварь?
— Понял. Но прошу вас уйти, — настойчиво требовал вышибала. — Уходите, прошу вас.
— Он ничего не понял, тварь эта! — нарочито удивленно обратился к своим спутникам буян. — Придется учить его манерам!
Он нанес Петьке сильный удар кулаком, на котором, как заметил сидящий в углу и поглощавший свой ужин Андрей, имелись несколько перстней с острыми шипами, видимо, что-то вроде кастета. Вернее, хотел нанести удар, но вышибала на удивление умело заблокировал удар и врезал стражнику в челюсть так, что тот улетел под ближайший стол.
Этого друзья поверженного хама терпеть уже не стали, и на Петьку посыпались удары со всех сторон — его пинали ногами, били стульями… Бармен забился под стойку, а из кухни испуганно выглядывали Василий и Матрена, не делая ни малейшей попытки вмешаться в происходящее. Посетители трактира тоже затихли, с жадным любопытством разглядывая, как четверо ублюдков забивают до смерти Петьку.
Андрей был спокоен, это было не его дело. Вышибала не вызывал у него приязни — после того что он творил на Кругу, после его рассказа о том, как он убил детей и жену боголюба, Петька вышел для него из разряда разумных существ, за которых можно переживать или вступаться. Ну что-то вроде таракана на хлебном огрызке…
Наконец мордовороты прекратили месить вышибалу, налитыми кровью глазами осмотрели с вызовом зал — мол, кто еще хочет? Желающих не нашлось. Старший поманил остальных рукой:
— Пошли. Похоже, готов ублюдок. Славно развлеклись сегодня. Эта тварь посмела дотронуться до стражника адепта! Поделом ему.
Дверь за негодяями захлопнулась, а к лежащему на полу Петьке кинулась Матрена.
— Убили ведь, убили! — запричитала она. — Не дышит он! Надо жалобу в стражу подать!
Кто-то из посетителей, попивающих вино из кружки, угрюмо и с раздражением прикрикнул на нее:
— Какая стража, дура! Подашь — сама и виновата будешь, и трактир-то спалят… Где потом я выпивать буду. Хороните потихоньку, да забудьте, что он был на свете. Это же стража адепта, кто на них попрет-то?
Матрена горестно посмотрела на труп Петьки, подняла глаза на Андрея — в ее взгляде как будто был укор: чего же ты-то не помог? У него кольнуло в сердце, но он подавил мимолетную жалость к погибшему и встал со своего места.
— Матрена, давай я оттащу его на задний двор, положу у дровяного сарая, а утром уже захороним — не в темноте же копать?
— Оттащи… — опустошенно проронила Матрена и побрела на кухню.
Клиенты уже вовсю веселились — ну убили кого-то, так что же теперь, плакать, что ли? В городе каждый день кого-нибудь убивают. А тут кормят хорошо и вино не сильно разбавляют, что же теперь, прервать веселье?
Андрей взял труп Петьки за ноги и потащил в подсобку, потом по длинному коридору к выходу на задний двор и по земле к навесу у дровяного сарая. За парнем оставался длинный кровавый след, кровь текла изо рта, из ушей, из носа, трудно было даже разглядеть у него человеческие черты.
«На славу постарались уроды! — с горечью подумал Андрей. — И вот так эти подонки уйдут, и все?!»
Он положил труп под навес, задумался, потом решительно взял колун на длинной ручке и скользнул в темноту.
Негодяи шли медленно, они обсуждали все перипетии сегодняшнего вечера, как кто кому врезал, как захрипел вышибала, из которого вышибли дух. Тому, кто это сказал, ужасно понравился собственный каламбур:
— Вышибале вышибли дух! Я поэт! Вы всегда меня недооценивали, господа!
— Да, признаю, в тебе таится поэт, Шартан, когда-нибудь ты станешь главным стражником, тогда не забудь меня! — пьяным голосом подхалимски поддержал один из его соратников.
Андрей так и не понял, как связаны способности к поэзии и продвижение по службе, да и не было у него желания разбираться. Он бежал легкими прыжками, догоняя беспечных стражников — ну как можно подумать, что кто-то нападет на таких великих бойцов? И «великие бойцы» не сомневались — никто не посмеет. Это было их ошибкой.
Колун с хрустом разбил голову одного из них и обратным движением — грудь. Не помогли ни дорогая кольчуга, ни рефлексы фехтовальщика — колун проломил грудные кости и раздавил сердце.
Трое оставшихся начали выдергивать из ножен сабли, один не успел — колун переломил ему ключицу и раздробил шейные позвонки, другой все-таки достал и прикрылся саблей, глупый. Он думал, что фехтовальные приемы позволят ему отбить полупудовый колун, несущийся ему в голову со скоростью снаряда, его дорогая, украшенная золотом сабля со звоном переломилась, а голова лопнула, как гнилой арбуз.
Остался один, но самый умелый, он стоял в стойке и пытался достать Андрея колющими выпадами, которые тот с трудом блокировал рукоятью колуна, который совершенно не годился для фехтования. Совсем туго стало, когда стражник ускорился и стал наносить и колющие, и рубящие удары, от которых Андрей еле уворачивался.
Неожиданно Андрей наступил на что-то и чуть не упал, едва не попав под удар противника. Он взглянул — это была сабля, вышибленная из рук одного из негодяев. Андрей молниеносно наклонился, схватил ее и следующий удар врага встретил клинком.
Теперь силы уравнялись — противник был опытнее, лучше фехтовал, но Андрей был трезв, а кроме того, был выше противника на полголовы и имел длинные руки.
Вначале Андрей, стоя на месте, отбивал удары саблей, безуспешно пытаясь достать противника, затем ему в голову пришла хорошая мысль, и он левой рукой, в которой держал колун, нанес размашистый удар сбоку. Стражник попытался отпрыгнуть и раскрыл правую сторону тела. Андрей тут же воспользовался этим, сабля врезалась в левое бедро противника, нога его подломилась, и стражник упал, фонтанируя кровью.