Во дворе залаяли собаки, учуявшие запах крови и Зверя, но было уже поздно — прижавшись к настилу, оборотень перекинулся в человека и рыбкой влетел в свою комнату.
Через пять минут он крепко спал на своей растерзанной постели, сытый, уже не такой худой, как раньше, и, что самое главное, — здоровый как никогда. Все его шрамы, ранения, в том числе следы пулевых и ножевых, которые он получил на Земле, исчезли, уничтоженные при трансформации, они не были присущи его организму на генетическом уровне, а значит, организм не восстановил их при трансформации.
Разбудило Андрея солнце — он сощурился от горячих лучей, упавших ему на глаза, и одним движением вскочил с постели.
Он был наг и весь залит кровью — как ему вспомнилось, кровью косули и медведя, которых он пожирал ночью. Осмотревшись, Андрей поморщился и ругнулся — ну как объяснить трактирщику учиненный разгром? Однако прежде всего надо было смыть с себя кровь. Делать нечего, он с отвращением залез в полное нечистой воды корыто, которое так и стояло в комнате. Вода сразу порозовела, стала совсем грязной, и, выйдя из корыта, Андрей тщательно вытерся, избавляясь от остатков вчерашнего и сегодняшнего омовения. Потом он подошел к столику и достал из ящика крестик, предусмотрительно снятый Федором, — тот боялся, что крест увидит лекарь.
Замотавшись в простыню, Андрей подошел к стене между комнатами и решительно постучал в нее кулаком:
— Эй, в трюме! — и усмехнулся — какой, к черту, трюм?
Через несколько минут послышались шаги, за дверью кто-то завозился, и осторожный голос Федора спросил:
— Эй, Андрюха, ты там кусаться не кинешься?
— Не кинусь… откусался уже. Заходи смело.
Ключ со скрежетом повернулся в замке, дверь открылась, и Федор, шагнув в комнату, замер с вытаращенными глазами.
— Да мать!.. В дышло… перемать… мать! Это чего тут такое произошло-то?
— Я же сказал, кусался я! — со смешком повторил Андрей. — Хватит причитать, радуйся, что твой друг не стал чудовищем. Вот только что делать сейчас, не представляю! Закрой дверь, а то кто-нибудь нос сунет, слухи пойдут. Даже не знаю, может, свалить отсюда по-тихому? Слушай, а это мысль! Я сейчас выпрыгну из окна, а ты пойдешь к трактирщику и сообщишь ему, что постоялец, то есть я, исчез и имеются следы зверя и кровь. Типа меня украл какой-то зверь! А я потом присоединюсь к вам за городом. Как тебе эта версия?
— Полная хрень. Зверь в городе? Ты как себе это представляешь? — Федор сплюнул и развел руками. — Ума не приложу, как обосновать ЭТО!
— А если так — мы с тобой подрались и все тут разбили? Дадим ему денег, он и заткнется!
— Это получше, — согласился Федор. — Вот только где на физиономиях следы драки? Где раны, синяки? Кстати-кстати, это что такое? Где твои синяки, раны, швы? — Федор заинтересованно осмотрел гладкую кожу друга. — Ты как-то округлился, что ли… ребра уже не так торчат! А уж про отсутствие швов я и не говорю! Ой, мама родная… ну что же придумать-то?
— А ты у Алены спроси, раз она такая умная! — усмехнулся Андрей. — Как ты с ней поладил, нормально все?
— С чего это тебя стали интересовать вопросы того, как мужики ладят с бабами? — парировал Федор. — Хочешь узнать подробнее, что они делают, когда остаются наедине? Так тебе рано это знать, не вырос еще!
— Хе-хе… один — ноль! — непонятно сказал Андрей и добавил: — Вот что, давай и правда пригласим Алену и порешаем втроем. Два ума хорошо, а три лучше. Только Настену пусть с собой не тянет страсть такую глядеть. А самое главное, штаны с рубахой мне принеси, не стоять же мне голым перед бабой. Вначале штаны принеси, а потом уж бабу зови, а то с тебя станется припереть и то и другое одновременно.
Минут через двадцать троица бурно обсуждала, как объяснить трактирщику, что подушки разорваны и перья разлетелись по номеру, перина вспорота и перья тоже по номеру, стулья сломаны, на стенах царапины от когтей до бревен, так что обвалилась штукатурка, на потолке царапины, пол разодран и пробит насквозь, половики изорваны в клочья, на двери глубокие царапины, почти насквозь… В общем, что номер практически уничтожен.
— Предлагаю так, — сказала Алена, внимательно рассмотрев произведенный разгром. — Мы все были в городе, а когда вернулись — в номере полный разгром, кто-то ворвался через окно и испортил все вещи. Если трактирщик будет возмущаться, оплатить ему ремонт комнаты, но не потому, что мы согласны с его обвинениями, а из благотворительности и жалости к нему.
— Хм… есть смысл, да, — кивнул Андрей, — только тоже шито белыми нитками. Знаете, что я предлагаю? Я напоролся вина и впал в безумие. Все побил, все разбил — оплатим ему ремонт, и все.
— А царапины на потолке и стенах? А дверь? Кстати, интересно, чем ты ее так искромсал, — задумчиво сказал Федор, — оружия-то у тебя не было!
— Ты вот что, не говори глупостей! — рассердился Андрей. — Чем надо, тем и пробил! Не тем, чем ты работал сегодня ночью!
— Тьфу! — фыркнула Алена и засмеялась. — Ну какие вы, мужики, все-таки охальники! Пошла я собирать Настену, сами решайте, чем вы тут корябали и чем стучали. Все равно ничего не слушаете, что вам ни предлагай! — Она поднялась и вышла из комнаты, закрыв дверь.
— Ну вот чего ты несешь? — разозлившись, накинулся на друга Федор. — Завидуешь, что ли? Надо думать, как выкручиваться, а ты ерунду какую-то порешь!
— Может, и завидую, — грустно вздохнул Андрей, — хорошая баба, береги ее. Ну что, пошли сдаваться? Скажу, что у меня был приступ безумия и я разнес комнату… Будь что будет. Типа приревновал к твоей женщине и все разбил. Мало ли идиотов на свете? Главное — деньги готовь, у нас их хватает, так что умаслим хозяина.
Андрей и Федор спустились вниз, к благодушному хозяину, не подозревавшему, какие неприятные известия сейчас обрушатся на его лысоватую голову.
Еще через пятнадцать минут охрипший от ора трактирщик хмуро пересчитывал золотые монеты, переданные ему в компенсацию за ущерб, с учетом простоя номера и затрат материала плюс рабочей силы. Сумма как минимум на тридцать процентов превышала реальный ущерб, так что хозяин гостиницы заткнулся и перестал вопить, что вызовет стражу и всех законопатит в местную тюрьму.
Впрочем, испытывать судьбу путники не стали, быстро собрались и выехали со двора — вернуть плату за следующие сутки, к удовольствию хозяина заезжей, они не потребовали, а еще купили продуктов на приличную сумму, полностью обеспечив себя питанием на ближайшую неделю.
Снова пылила дорога, снова Федор и Андрей сидели на облучке, разговаривая за жизнь.
— Ну что, Андрюха, расскажешь мне, как все на самом деле было ночью?
— Только после того, как ты расскажешь, что было ночью, — усмехнулся Андрей. — Да нечего рассказывать! Да и не место тут. — Он покосился на сидящих в глубине фургона Алену и Настенку — женщина кормила дочь пирожками, приговаривая, что если та не съест, то она отдаст эти пирожки соседской собачке. Девочка живо заинтересовалась, потребовав сейчас же пойти к этой собачке, так как она желает посмотреть, как та будет есть пирожок.