– Что же, ты, наверное, как всегда, прав, Хозяин!
– Хорошо, что вы, мои ближайшие друзья, братья, понимаете это!
Неожиданно в разговор вступил обычно всегда молчавший Палач:
– А этот «профи» действительно пришел один?
– Получается, что так! – пробормотал Хоза Сулейманов. – Тем хуже для него!
– Нам бы таких бойцов, – продолжил свою мысль Палач.
Сулема взглянул на него:
– Может, ты считаешь, что мне стоит сделать ему предложение, попросить его о такой услуге?
Палач не обратил внимания на сарказм Хозяина и продолжал:
– Он, судя по всему, влюблен в эту Вику. Если ее держать при себе, то и его можно привязать к нам. Заставив выполнять сложные, требующие особой профессиональной подготовки, задания!
– А что, Сулема, – оживился Беслан, – это мысль, и мысль дельная. Оборудовать им уютное охраняемое гнездышко и заставить Астафьева работать!
– Не пройдет, братья, этот маневр, задумка Палача очень заманчива. Но этот «профи» найдет способ, как выйти из-под контроля. Да еще следом устроит нам шухер, от которого нам потом не оправиться! Нет! Таких, как он, надо уничтожать! Ладно! Будем и дальше слушать их воркотню или пойдем шашлык организуем? Беслан, посади связиста, пусть он слушает, мне, честно говоря, надоел этот высокопарный гнилой базар!
– Хоп, Хозяин! Пойдем барашка выбирать, а оператора за пульт я посажу по пути!
Егор с Викой разговаривали до самой ночи. Он вспоминал случаи из своей богатой приключениями боевой жизни, она рассказывала о себе. И с каждой минутой, находясь вместе, они все больше становились ближе друг другу. Уже далеко за полночь, укрывшись куцыми одеялами, что заставило их обнять друг друга, Егор с Викой наконец уснули. Утром их ждало суровое испытание!
В 6.40 Буша вызвал командир.
– Слушаю, – тихо ответил старший лейтенант.
– Связаться с Астафьевым и передать ему оружие нет никакой возможности?
– Точно не знаю.
– Как это понять?
– Есть на крыше здания, где они с женщиной находятся, трещина. Но вот сквозная или нет, отсюда не определишь!
– А чтобы проверить, надо снимать пулеметный пост! У тебя «АН-94», без глушителя! Тихо, значит, не получится!
– Сниму тихо, если надо!
– Снимай к чертовой матери! Пробивай трещину, связывайся с Егором. Передай, чтобы не покидал здания, когда мы начнем общий штурм. Тех, кто приблизится к ним, вали!
– Все понял, начинаю акцию!
Галкин в 6.50 передал сигнал Краснову о начале выхода на исходный рубеж, с бесшумным снятием постов караула на обеих тропах.
Буш вышел из-за куста, подобрал место для прыжка на крышу крайнего дома, собрался и рванулся вперед, держа в руке штык.
Он буквально за доли секунды пролетел по крышам и оказался у огневой точки. Боевики успели только повернуть головы, как нож Турчина первым взмахом рассек горло одному и вонзился клинком в сердце другому. Своим телом офицер подмял их под себя, стараясь не испачкаться в крови. Дождавшись, пока тела перестанут биться в судорогах, он снял с головы одного «афганку», напялил на себя, оттолкнул трупы в сторону. Кругом – тишина, никого и ничего! Он передал в эфир:
– Командир, огневая точка наша!
Время было 6.57.
Галкин приказал Краснову:
– Все, Леша, теперь наша очередь. Вперед!
Полковник вскинул «винторез». Из кустов хорошо были видны головы бандитов, гонявших косяк с анашой.
Три бесшумных выстрела, и головы исчезли за каменным бордюром. Держа ствол в направлении поста, Галкин пошел к нему, готовый немедленно среагировать огнем на любое движение. На позиции в различных позах с пробитыми черепами лежали трупы бандитов. Только выроненная кем-то папироса продолжала ядовито тлеть. Погасив окурок, полковник, прижимаясь по-прежнему к правому краю ложбины, вышел к развалинам, где его заметил Буш. Почти следом, уже с левой окраины, подал сигнал об успешном прорыве майор Краснов. Галкин приказал начальнику разведки переместиться к реке, за валунами занять позицию, полностью контролируя аул с фронта, Бушу начать работу с трещиной. Сам полковник, внимательно следя за обстановкой через прицел своего «винтореза», прикрывал действия подчиненных.
Спящему Егору на лицо посыпалась крупная пыль, от этого он и проснулся. Убрал голову в сторону, взглянул вверх. Кто-то расширял трещину в саманной крыше здания. Это мог быть только свой. Но помещение прослушивалось бандитами. Наверняка кто-то из бойцов сидит в наушниках. Нельзя дать заговорить своему, что может сразу поднять бандитов. Как это сделать? Решение, как всегда, пришло мгновенно. Астафьев разбудил Вику и, закрыв женщине плотно рот ладонью, заговорил так, чтобы услышали и наверху, и, естественно, в наушниках:
– Ну что ты, милая, не надо ничего говорить. Делай, как делаешь, но молчком, слова меня отвлекают, хорошо?
Вика смотрела на Егора расширенными от удивления и непонимания глазами. Тот, на крыше, для кого и предназначались эти слова, смысл их понял – помещение прослушивается. Буш молча продолжил работу.
Егор нагнулся к самому уху женщины:
– Стони, как будто испытываешь удовольствие, надо отвлечь прослушку!
И Вика застонала, отрывисто, глубоко вдыхая воздух и задерживая его в себе. Получилось это так естественно и эмоционально сильно, что сразу возбудило Егора.
Тем временем отверстие расширилось до размеров, достаточных, чтобы Буш, которого было с трудом узнать в душманской кепке да еще с линзами прибора ночного видения, просунул в него свою физиономию.
От его появления Вика вздрогнула, но стонать продолжала. Буш убрался обратно на крышу, карандашом написал записку, засунул в ствол трофейного «АК-74», бросил его Егору. Астафьев поймал оружие, вытащил записку, прочитал:
«Из дома не выходить. Я, Буш, наверху у пулемета, остальные заняли позиции вкруговую. Как бандиты выползут из нор, начнем штурм! Можешь поддержать огнем, но, главное, береги женщину!»
Егор подозвал к себе Вику, показал ей записку. Она открыла было рот, чтобы задать вопрос, но Егор прислонил свой палец ей к губам. Сам поднял небольшой кусок глины, швырнул в отверстие. Вскоре в проеме вновь показалась голова Буша, на этот раз без прибора ночного видения. Егор показал ему на руках, что ему надо передать наверх ответ. Валера выдернул из записной книжки чистый листок, приклеил его к карандашу куском пластыря, бросил вниз.
Егор написал:
«Передай по связи: я все понял! Хозяина обязательно брать живьем!!! Остальных можно валить, но его живым!»
Бросил сверток с запиской Бушу.