— Слушаю!
— Соколов на связи!
— Это я понял! Доставили моего друга Топаева?
— Да!
— Пусть он идет в школу!
— А дети?
— Я отпущу еще пятьдесят человек.
— Но договаривались о ста пятидесяти!
— Более ста вы уже получили. Сейчас получите пятьдесят. А вот когда доставят деньги, я отдам вам триста! И давай прекратим базар. Жду своего друга.
Халим отключил связь, приказал заместителю:
— Иди, Зухур, встреть нашего кровника. С почетом встреть. И сразу сюда его, ко мне.
— А дети?
— Передай в зал, пусть выведут пятьдесят штук заложников в фойе. Отбор произведут на свое усмотрение, но из старших классов. Как только Топаев переступит порог школы, выпустят этих обосравшихся юнцов. Иди!
Зухур поклонился:
— Слушаюсь!
И вышел из кабинета.
По рации Халим вызвал к себе двух бойцов, которых хорошо знал и которым доверял. Бандиты появились спустя минуту:
— Мы прибыли, саиб!
Дикой встал, подошел к ним:
— Слушайте, Карим и Довлат. Встаньте по обе стороны входной двери. Скоро сюда войдет Зухур с одним человеком. Да вы его должны знать, это Джохар Топаев!
Карим поклонился:
— Я знаю его! Это он увел свой отряд, когда мы схватились с русскими в Аргунском ущелье. Это он бросил своих людей на границе, спасая собственную шкуру.
Халим подтвердил:
— Да, все это сделал Топаев! Но к теме! Я немного поговорю с ним, после чего подам вам сигнал, вы должны будете скрутить Топаева. Чтобы он стоял передо мной на коленях с задранной башкой, беспомощный и униженный. Остальное мое дело. Вам все ясно?
И вновь ответил Карим:
— Мы сделаем то, что ты приказал!
— Хорошо! Займите места у двери.
Бандиты подчинились.
Халим вернулся к столу. Достал из ножен, спрятанных под курткой, остро заточенный кинжал, убрал вооруженную руку за спину, прошел к центру кабинета. Встал перед входом, широко расставив ноги, покачиваясь взад-вперед.
Дверь открылась, в помещение вошел Топаев, за ним Зухур.
Бывший арестант воскликнул:
— Ассолом, Халим! Вот не ожидал, что ты позаботишься обо мне. Неслабую акцию проводишь. И успешно проводишь. Видел, когда был в штабе федералов. Там полнейший бардак. Похоже, они готовы выполнить все твои условия. Подобного давно не было.
— Что еще увидел или услышал в штабе неверных, Джохар?
— Видел, как спецназ из города вернулся. Псы недовольны, видимо, им запретили что-либо делать. Но это ладно, почему ты-то вспомнил обо мне? Друзьями мы вроде никогда не были.
Халим тихо произнес:
— Поэтому и вспомнил!
Топаев почувствовал неладное:
— Что ты хочешь этим сказать, Халим?
— То, что я вытащил тебя из лап неверных для того, чтоб не они, а лично я уничтожил такую мразь, как ты!
— Что?
Топаев дернулся, но по сигналу Халима его скрутили Карим и Довлат. Поставили на колени. Карим схватил освобожденного боевика за отросшие в СИЗО волосы, задрал вверх его голову.
Халим нагнулся над Топаевым:
— Да, Джохар, я сделал все, дабы ты оказался здесь, чтобы лично казнить тебя.
Топаев прохрипел:
— За что? За то, что наши пути иногда пересекались, и я действовал не так, как хотелось тебе?
— Нет! Ты был самостоятельным командиром и мог поступать как считал нужным. До тех пор, пока не стал предателем. Сколько раз ты пытался дезинформировать Абделя, будто я тайно сотрудничаю с русскими? Сколько раз ты через своих людей подставлял и меня, и других достойных людей? Ты сдал неверным Хромого, ты продал гяурам Шашлычника, ты провалил русского полковника, снабжавшего нас ценными сведениями о замыслах неверных в Афганистане! А когда ты отслужил свое, инсценировал собственный захват, подставив своего подчиненного. Разве он пошел к русским не по твоему приказу? И федералы ждали человека, которого ты выставил «стукачом». А потом, когда тебя взяли, не твои люди вырезали семью несчастного? Ты решил выйти из игры жертвой. Думал, я не просчитаю тебя? Ошибся. Просчитал. И Абдель просчитал. Представляю, каково было твоим новым хозяевам отдавать тебя. Почему они отдали тебя? А, понимаю! Вы сошлись во мнении, что я не прокачал тебя. И что ты еще можешь поработать на неверных.
Халим рассмеялся:
— Как же ты, наверное, упрашивал русских не отпускать тебя. Но тщетно! Для них ты никто, шестерка. И им без особой разницы твоя судьба. А подохнешь, и хрен с тобой! Что ж, они ничего не потеряли. Ты отслужил свое и по-любому шел на списание. Такова участь предателей.
Топаев задрожал:
— Ты не прав, Халим! Меня, действительно, сдали, и я не работал на русских. Я никого не продавал. Вы с Абделем ошиблись.
— Конечно! Как же иначе? Но все! Мне надоело возиться с тобой. И не пой, умри, как мужчина!
— Не надо, Ха…
Он не договорил. Клинок Дикого рассек натянутую кожу горла бывшего полевого командира. Кровь толчками хлынула на его одежду. Карим с Довлатом отпустили тело Топаева. Оно недолго подергалось и затихло. Халим приказал убрать труп, спросил Зухура:
— Заложников освободили?
— Да, саиб! Но стоило ради этого шакала отпускать пятьдесят человек?
Халим, дождавшись, пока вынесут тело Топаева, ответил заместителю:
— Стоило, Зухур! Иначе, как бы мы достали его?
Зухур проговорил:
— Я не думал, что ты выставишь ему столь тяжкие обвинения.
— Тебе, Зухур, не надо было знать все, что касается Топаева. Его ликвидация — отдельный приказ Абделя, полностью совпадавший с моим желанием убить эту тварь. А заложники? Сколько мы захватили?
Заместитель ответил:
— Шестьсот двадцать три человека!
— Вот, более шестисот, а планировалось около четырехсот. Четверо сдохли в школе, сто пятьдесят восемь мы отпустили. Итого, сейчас у нас 461 заложник! И больше никто не выйдет из этой школы! Так что задачу отрабатываем с превышением плана. Абдель будет доволен. Лишь бы завершить все, как надо. И завершить рано утром, когда никто не будет готов к тому, что мы сделаем. Федералы потеряли контроль над ситуацией. Население дезорганизовано, но ему подарена надежда, которая усилит влияние народа на власть. Неверные получат такой сюрприз, от которого долго не смогут оклематься. А мы, мой верный Зухур, уйдем. И к отходу начнем готовиться с 23.00. Удар нанесем в 2 часа. До этого времени вместе с Каримом еще раз проверишь заряды, особенно в пристройке. И держишь минера при себе.