Его слова были покрыты общим одобрительным криком. Фролу пришлось познакомиться с двумя десятками соплеменников, спешивших лично пообщаться с пришельцем из большого мира. Фрол мало кого успел запомнить, лишь обратил внимание, что половина имен не дхарские, а русские. Особенно часто русские имена носили женщины. Впрочем, и его самого Вар называл не Фроатом, а Фролом.
Сквозь толпу к Фролу пробился Асх и повелительным тоном велел всем расступиться.
– Вы Соломатин? – воскликнул он, протягивая Фролу тонкую, совсем не дхарскую ладонь. – Фрол Афанасьевич? Я Асх Шендерович.
– Вроде я, – усмехнулся дхар. – Ну, будем знакомы. А почему ты Асх?
– А что, правда, неплохо? Я – «Наш», чтобы не было никаких сомнений. Из Столицы?
– Ну да, – немного помедлив, согласился Фрол, – правда, сам-то я из-под Вятки…
Они разговаривали по-дхарски, однако, как быстро убедился Фрол, Асху это давалось с большим трудом. Поэтому после первых же фраз перешли на русский.
– Вот здорово! – продолжал Асх. – Вы участвовали в обороне Белого Дома? Как я завидую вам, Фрол! Вы какую организацию представляете?
Фрол немного обалдел. Вначале он решил было, что неугомонный Асх шутит, но затем понял, что неутомимый борец всерьез принимает его за эмиссара эмиграции.
– Ну я вхожу в «Оллу Дхор», – сообщил Фрол, не желавший разочаровывать местного революционера.
– «Дхарская Весна», – не без труда перевел Асх. – Это, наверное, просветители, да? Воскресные школы, букварь?
– Ну да, – согласился дхар, удивляясь проницательности своего собеседника.
– Так че, за «калаши» нам, что ли, браться? Уже было, ёлы!
– Нет-нет, – поспешил успокоить его Асх. – Я против насилия, конечно… Но я думал… Впрочем, Фрол, это сейчас совершенно неважно… Лучше скажите, что предлагает руководство эмиграции? Мы должны возвращаться?
– Не знаю, – растерялся Фрол. – Мы-то в «Оллу Дхор» и не слышали про вас… Но, думаю, надо вам отсюда уходить. Че тут делать-то? Вон, вокруг на полсотни километров пусто – живите!
– Вы слышали! – воскликнул Асх. – Что я говорил! Хватит ждать! Целый год мы уже ждем невесть чего!
– Мы ждем эннор-гэгхэна, – сурово заметил немолодой дхар. Многие из собравшихся согласно закивали.
– Да, конечно, – сник было Шендерович, но тут же обратился к Фролу: – Ну а вы ждете его? Эннор-гэгхэна?
– Мы… Да боюсь, уже и забыли о нем… Мне-то хоть дед рассказывал…
– Эннор-гэгхэн должен прийти к тем, кто его ждет, – столь же сурово произнес немолодой бородач, и толпа начала весьма серьезный спор о каких-то признаках и приметах. Воспользовавшись этим, Фроат вынырнул из окружения и поспешил к лесу, надеясь забраться подальше и передохнуть. Но его догнал неугомонный Асх и принялся расспрашивать Фрола о столичной жизни.
Вначале Фрол отвечал явно невпопад, будучи слабо знаком с теми кругами, о которых расспрашивал Шендерович, но затем упомянул Стародомскую, и Асх радостно вскрикнул, что вместе с Калерией провел целых два дня в одном из райотделов милиции. Теперь дело пошло легче. Келюса Асх, конечно, не знал, зато много слышал о его деде. Назвав старика «сталинским зубром», он тут же выразил сожаление по поводу его гибели, присовокупив, что без старого Лунина в Доме на Набережной останутся одни идиоты. Наконец, Шендерович был каким-то образом знаком с Плотниковым-старшим, бывал у него дома и неплохо помнил малолетнего пакостника Мика, который на его памяти только пошел в школу. Узнав, что Плотников-младший стал одним из столпов столичной демократии, Асх лишь покачал головой, показывая всем видом, что плохи в этом случае дела у тамошних правозащитников.
За беседой время шло быстро, а между тем на поляне постепенно собирались обитатели леса. Как понял Фрол, на митинге, организованном Асхом, присутствовала главным образом молодежь. Теперь же к дому, где жил Вар, не спеша приходили люди постарше. Некоторые из них были в возрасте, но стариков Фроат не заметил. Очевидно, Вар действительно остался последним из Беглецов.
Впрочем, до начала Великого Собрания времени еще оставалось достаточно. Фрола накормили обильным ужином, он успел перезнакомиться со всеми, кто пришел на поляну, в том числе, как удалось выяснить, с двумя своими троюродными братьями – Анхом и Диром. Это были крепкие тридцатилетние мужики, оказавшиеся потомками Рханы, сестры Фролова прадеда, Асх не отставал от Соломатина, излагая перед полномочным представителем загадочной, но могучей дхарской эмиграции свои грандиозные планы. Когда он дошел до включения в новообразуемое дхарское государство части Столичной области, Фрол, не выдержав, поинтересовался, как в новом государстве будет с «белыми» и «черными» дхарами.
Асх сразу сник и, сославшись на свою приверженность идее равенства, заговорил о многовековых предрассудках, а затем признал, что со всеобщим избирательным правом могут выйти затруднения. Потом, вновь вздохнув, он заявил, что дхарам – и местным, и тем, кто остался среди мосхотов, – не хватает вождя. Фроат усмехнулся, предложив Шендеровичу самому баллотироваться на вакантный престол гэгхэна. Асх, покачав головой, шепотом сообщил, что ради дела согласился бы, но этот вариант, увы, отпадает. Его бабушка, к сожалению, не из «серых», а из «белых» дхаров. Злые же люди утверждают, что ее отец, прадед Асха, вообще из «черных» дхаров, но с последним борец за дхарское возрождение категорически не согласен…
Поздний летний вечер еще только начал отбрасывать тени, когда пришедшие на поляну не сговариваясь начали собираться в большой круг у огромной старой ели, стоявшей почти рядом с домом Вара. Ель была поистине огромна. Когда-то ее вершину сожгла молния, но дерево выжило, разбросав над поляной огромную, странной формы крону. Очевидно, именно здесь проходили сборы лесных жителей.
Фрол сел в последнем ряду рядом с рыжим Сержем. Сыновья Вара были где-то в первых рядах, там же оказался Асх, который явно не собирался молча отсиживаться на этом собрании; впереди были многие из новых знакомых Фрола. Однако он заметил, что Серж, такой решительный и даже нагловатый в лесу, сразу сел сзади, там же оказалось десятка два скромных молчаливых людей, которые почти сразу же попали в какой-то непонятный вакуум. Фрол удивился, спросил у Сержа и тут же все понял. Только «серые» дхары могли выступать на этом Собрании. «Белым» и «черным» полагалось находиться сзади, молча внимая речам. Тогда-то Фрол и принял решение, сев рядом с Сержем. В последнюю минуту он заметил, что его троюродные братья – Анх и Дир – молча, не сказав ни слова, подошли к нему и сели рядом.
Ровно в десять вечера в центр круга вошел старый Вар. Он с минуту смотрел на тихо шепчущееся собрание, затем величественно поднял руку. Все стихло.
– Приветствую вас, свободные дхары. – Голос старика в мертвой тишине звучал по-молодому звонко и сильно. – Сегодня, в день Гхела Храброго, я собрал вас, как велит закон и обычай дхаров, дабы обсудить то, что не терпит отлагательства. Но вначале вспомним тех, чью память отмечаем в этот скорбный и торжественный день.