Гладарев покачал головой:
– Да-а! И чего только в этой жизни не бывает! Значит, Берет? Что ж! Пусть так! Решение по Марте я действительно уже принял и завел разговор о ней, чтобы услышать ваше мнение, которое, впрочем, на решение повлиять не могло. Оказывается, правильно сделал! Иначе ничего бы не узнал о Берете, а с ним и о потенциальной угрозе!
Главарь преступного синдиката задумался. Затем, поднявшись, отчеканил:
– Лазаренко и охранник должны умереть! Сегодня в полночь. Мартой займусь я лично, Берета уберешь ты, Павел Антонович, – Гладарев пальцем указал на Городова, – и уберешь возле болота, тихо, не привлекая лишнего внимания.
Гладарев перевел взгляд на Торопко:
– А ты, Иван Георгиевич, с утра объявишь всем, что Берет отправлен в командировку вместе с Мартой. И чтобы больше никаких разговоров о них!
Городов спросил:
– Вы Марту тоже у болота кончать будете?
Главарь банды криво усмехнулся:
– Нет! Я с ней поработаю в дальнем отсеке подвала. Там, откуда вопли не прорываются наружу! Я обещал Марте смерть лютую, если ослушается. Она ослушалась, а значит, умирать будет мучительно и долго!
– А как быть с ее трупом?
Гладарев бросил:
– Вы с Торопко под утро и вытащите его, чуть раньше убрав с поста охранника. Где-то в полвосьмого!
Подчиненные бывшего генерала переглянулись между собой, но ничего не сказали. Пререкаться с боссом не просто бесполезно, но и опасно! Они его боялись. Слишком легко тот решал судьбы людей. При этом внешне оставаясь совершенно безразличным! Для него существовали только деньги, остальное служило средством их получения!
Торопко с Городовым подумали, что совещание окончено, и собрались покинуть кабинет, но Гладарев остановил их:
– Куда? Разве я сказал – свободны?
Пришлось подчиненным вернуться.
– Вот так! Своеволие изволите проявлять? Забыли, как я умею карать за это? Могу напомнить! Так что будьте добры вести себя в моем присутствии подобающим образом. Я не сказал еще о двух вещах! Первое, мной получена информация о том, как бесславно погибла наша группа смертников, проданная в Чечню. Они ничего не успели сделать. Спецназ просчитал чеченцев и накрыл опережающим ударом на позиции действия! Поэтому, Иван Георгиевич, – Гладарев повернулся к Торопко, – больше духам ни единого человека не поставлять. И вообще, все переговоры с ними прекратить. Не хватало, чтобы они продали наших зомби федералам! Тем более ребятки скоро понадобятся самому нашему Сергееву.
Начальник охраны даже присвистнул:
– А ему-то они зачем?
На что Гладарев ответил:
– Тебе какое дело? Нужны, раз запросил!
– Геннадий Алексеевич выходил на связь? – спросил Торопко.
– Да! И приказал к седьмому ноября подготовить сорок бойцов. Поставка зомби в Питер отменяется. После передачи контингента и получения причитающихся за него денег работу на время сворачиваем. Я имею в виду работу по зомби, а производство расширяем. Сергеев подготовил нам очень выгодный контракт на поставку стройматериалов в одну из крупнейших столичных строительных фирм. Вот такие перспективы и такие планы! Теперь у меня все! Вопросов нет? Свободны!
На выходе он остановил Городова:
– Павел Анатольевич, найдите Лазаренко и передайте ей мое распоряжение спуститься вниз, в подвал.
Начальник охраны объекта понимающе кивнул:
– Есть, Юрий Александрович! Ваше приказание будет выполнено!
– Хорошо! Идите!
Проводив Городова, руководитель террористического центра прошел к бару, налил коньяку, в два глотка выпил. Сейчас он займется Мартой! Разомнет косточки! Давно он, бывший сотрудник КГБ, собственноручно не рвал тела попадавших ему в руки людишек. Давно. С шестьдесят восьмого года, когда оторвался по полной на зачинщиках беспорядков, организованных в одном из северокавказских городов. Центре казачьей смуты. Тогда он позабавился на славу. Тем более, что мог проводить зверские пытки совершенно безнаказанно. Как и сейчас с Кровавой Мартой! От легкого опьянения и предвкушения близкой расправы руки Гладарева мелко задрожали, а в глазах появился нехороший, безумный блеск.
Спустя десять минут Городов доложил по телефону:
– Лазаренко ждет вас в подвале!
– Хорошо, Паша. И помни, на тебе любовник этой крысы.
– Я все помню, Юрий Александрович!
– Отбой!
Гладарев выпил еще коньяку, достал из сейфа наручники, перчатки, боевой нож, короткую дубинку. Все это закрепил на униформе и прошел в подвал. Лазаренко ждала его почти на самом входе, тоже слегка пьяная, поигрывая неизменным хлыстом. Главарь банды отметил: это хорошо, что она взяла с собой хлыст! Марта, увидев босса, спросила:
– Что-то случилось, Юрий Александрович?
– Нет. Просто поговорить надо.
– Здесь? Может, ко мне поднимемся?
– Думай, что предлагаешь! Я вызвал тебя в подвал, чтобы подняться в комнату? Иди за мной!
Гладарев направился в конец коридора, где находился дальний, звукоизолированный отсек! Марта, помня об угрозе расправы, все же пошла за боссом, думая, что тот решил припугнуть ее – ну, может, пару раз ударить своей дубинкой, так, для проформы. Она нарушила его запрет трогать клиентов, ожидавших обработки. И должна понести наказание. Но Клавдии Лазаренко в голову не могло прийти, каким станет это наказание. Поэтому спокойно вошла в отсек следом за начальником, ожидая, что для начала босс наорет на нее. Но ошиблась. Гладарев резко развернулся и нанес рубящий удар мгновенно снятой с пояса дубинкой по голове надзирательницы, лишив ее сознания. Когда Лазаренко очнулась и почувствовала, что лежит на полу голая, со сведенными назад и закованными в наручники руками, она поняла, что Гладарев привел ее сюда не для того, чтобы припугнуть, а для того, чтобы убить. И хлыст Марты находился в руках босса. А ведь именно этим хлыстом он обещал забить ее до смерти, если она еще раз тронет кого-нибудь из подопытных сопляков. А она, дура, тронула, посчитав, что Гладарев не посмеет убить ее. Кого угодно, но не ее, преданно служившую бывшему Комитету половину своей сознательной жизни. Лазаренко откатилась к стене, с ужасом глядя на Гладарева.
Тот, прикурив сигарету и поигрывая хлыстом, спросил:
– Ну что, паскуда трухлявая, доигралась?
Марта прошептала ставшими непослушными губами:
– Юрий Александрович! Я же с вами столько...
Но Гладарев прервал надсмотрщицу:
– Заткнись, стерва! Говорить буду я, а ты... ты слушай и запоминай! Или молись! Я запретил тебе трогать клиентов. Ты ответила, что все поняла. И тут же вновь взялась за хлыст! Это значит, что ты, сука, потеряла нюх и решила, что можешь игнорировать меня! Вспомни, о чем именно я предупреждал тебя?