— Да?
И замолчала, видимо, слушая абонента, который явно затянул свою речь. Андрей, почувствовав неладное, внимательно смотрел в глаза Оксаны, ставшие вдруг растерянными и испуганными.
— …Но, Артур, я же выполнила все взятые на себя обязательства?.. Я не могу! У меня дочь! Что?.. Как ты можешь?.. Нет, я не поеду… Верка съездила — и где она?.. касается!.. Ну, будь ты человеком!.. Что?..
Разговор оборвался. Женщина отключила телефон, бросив Андрею:
— Прости!
Выбежала в ванную комнату.
Минут через пять возвратилась на кухню. Присела на свое место. Невооруженным глазом было видно, что она только что плакала. Оксана через силу улыбнулась:
— Прости! У меня иногда тоже возникают проблемы.
Она выпила фужер шампанского.
Андрей к спиртному не притронулся. Спросил:
— Что случилось, Окся?
Женщина махнула рукой:
— Да ладно! Это мои дела.
Но майор настоял. И в его голосе Оксана услышала никогда ранее не замеченную жесткость. Да и взгляд Андрея вдруг стал холодным и безжалостным. Таким Москвитина Светлова еще не видела.
— И все же, Оксана, в чем дело? Чем тебя так расстроил этот Артур? И не из-за него ли твоя дочь не ночует дома.
Женщина, нервно закурив сигарету, произнесла:
— Плохи мои дела, Андрюша!
— В чем дело?
— Ты «Столичный вестник» недельной давности не читал?
— Нет. Я не читаю газет.
— Зря! Там в отделе криминальной хроники статья была. Как проститутку неизвестный клиент изуродовал. Серной кислотой плеснул в лицо! Еле выжила девочка, но на всю жизнь калекой осталась. А тут в тот же день и квартира проститутки неожиданно полыхнула. Да так, что выгорело все дотла!
Андрей внимательно слушал женщину. Та продолжила:
— Так вот, Андрюша, той проституткой была моя напарница и подруга Вера Гальцева.
Андрей спросил:
— За что с ней так?
— За что? Да ни за что! Да и не было никакого клиента.
Андрей не понял:
— Как так не было? Ты же сама говорила…
Оксана перебила:
— Это не я говорила, это журналисты тот случай так представили.
— Кто же изуродовал Веру?
Женщина, затушив быстро выкуренную сигарету, переведя взгляд на темное окно, ответила:
— Тот, кто сейчас звонил мне!
— Вот оно что! И что этот Артур хочет от тебя?
— Чтобы я поехала на одну дачу ублажать веселую компанию, которой групповушки захотелось!
— А разве это не твоя работа?
— Верно, это моя работа! Но я не самоубийца. Верка поехала, так они неделю ее насиловали. Да так, что не выдержала подруга, заехала одному пидору стулом по башке да на тачке их сбежала. Видел бы ты ее после побега. Вся порвана, избита, живого места не было. Хотела из города уехать, но Артур перехватил. И наказал за своеволие. Серной кислотой и пожаром наказал. Не жить теперь девке!
Андрей поднялся, прошелся по кухне. Немного подумав, спросил:
— А Верка твоя не говорила, где находится эта дача?
— Говорила. По Ленинградке, километрах в сорока. В лесу деревушка есть Голодухино, на окраине особняк. Там эта компания и обитает. А тебе-то на что?
Москвитин проигнорировал вопрос женщины, задав свой:
— А где Артур обитает, знаешь?
— Сейчас со своими дружками на той проклятой даче, а вообще, у него в Сокольниках ресторан с гостиницей. Там клиентов снимаем, там же в номерах и обслуживаем, если по вызову не вывозят.
— Так, а сейчас он, значит, в Голодухино?
— Да. Оттуда и звонил, требовал, чтобы приехала. Машину выслал. Ты слышал, я отказалась, но скоро прибудут его молодчики, силой утащат, так что тебе, Андрюша, лучше погулять пока. А потом, как уеду, я ключи тебе оставлю, вернешься! Поживешь, сколько надо. Может, и я вернусь!
Андрей спросил:
— Как скоро могут подъехать люди Артура, на чем и сколько их будет?
Женщина испуганно посмотрела на майора:
— Зачем тебе это, Андрей?
— Я спросил, жду ответа!
— Подъедут минут через двадцать, не раньше, если дорога пустынна. Тачка у них, подожди, серая такая, то ли «Пежо», то ли «Рено», а будет их как минимум двое!
Москвитин нагнулся к Оксане:
— А теперь, дорогая, решай! И дальше будешь торговать собой для Артура или прекратишь все это!
— Но это невозможно, Андрюша! Артур никогда не позволит уйти от него. Так и будет держать на поводке, пока все соки не выдавит. Потом бросит, как ненужную вещь.
— Ты вновь не поняла мой вопрос? Ты хочешь избавиться от своего сутенера?
— Да, хочу. Жизни другой хочу. Но это невозможно.
— Ответ ясен. Сколько мужиков на даче?
Оксана, продолжая испуганно и непонимающе смотреть на преобразившегося вдруг Андрея, произнесла:
— Вера говорила, четверо. Двое кавказцев, один азиат, он больше других и изощренней издевался над ней, и еще один, русский. Ну, еще Артур и трое его пацанов-отморозков. Бандиты они.
— Ладно, разберемся. Где я могу переодеться?
— Да где угодно, хочешь в гостиной, хочешь в спальне, квартира пуста.
Москвитин взял из прихожей сумку. Остановился на полпути:
— И последний вопрос, Окся! Если Артур с его отморозками исчезнет, больше никто насильно не заставит тебя заниматься проституцией?
— Нет! У меня же договор только с ним. Больше без моей воли никто не заставит.
Майор быстро переоделся в боевую форму спецназовца. Из оружия взял лишь пистолет с глушителем, пояс и одну гранату. Надел перчатки, шапочку.
В этом виде его и увидела Оксана, заглянувшая в гостиную, и непроизвольно воскликнула:
— Ой! Что это?
— Что именно?
— Ты ли это, Андрюша? И оружие? Кто… ты?
— Сейчас ты уже можешь знать ответ на этот вопрос. Я не тот, за кого выдавал себя. Перед тобой офицер особого применения секретной спецслужбы, майор спецназа. На продолжение диалога у нас не осталось времени. Если твои расчеты верны, то бандиты Артура должны появиться с минуты на минуту. Мне надо встретить их на улице. Шум в квартире навредит тебе. Я пошел. Жди меня! Вернусь обязательно! Дверь за мной не забудь захлопнуть.
Оксана, как завороженная, молча взглядом проводила майора, закрыла за ним двери.
Андрей быстро сбежал по ступенькам с тринадцатого этажа, из подъезда нырнул в кустарник палисадника, одной стороной выходящего к дорожке, вдоль которой стояло несколько машин. Москвитин взглянул на часы. Люди Артура должны вот-вот появиться.