Время шло своим чередом, и настроение Василисы стремительно ухудшалось. Она вдруг поняла, что совсем непросто будет найти Черную Комнату и завладеть тем, что в ней спрятано. На поиски могут уйти долгие годы…

— Вы только посмотрите! — воскликнул Миракл, прерывая тревожные думы Василисы. — Я почти уверен, что это покои какого-нибудь знатного часодея. А может, и самого Эфларуса! Но будем осторожны, друзья мои…

Миракл с усилием распахнул высокие железные двери и застыл на пороге. Василиса и Норт одновременно бросились к нему, пытаясь разглядеть из-за его спины, что там происходит. В лицо им дохнуло ледяное дыхание зимнего ветра, несущего мелкий игольчатый снег, холодный и колкий. Прикрывая глаза руками, зодчий осторожно ступил на белый мраморный пол, густо засыпанный снежной крошкой, словно здесь только что прошла январская вьюга.

— Идите очень осторожно, — предупредил он ребят.

В этом зале царил серый свет. Он растекался по стенам и потолку, становясь темнее в углах, густо затянутых паутиной. Мерцал на стекле высоких, продолговатых окон, отражался в черненых рамах зеркал, сиял на гранях светло-серебристой посуды, искрился на узорном хрустале ваз.

Посреди дальней стены красовался камин с огромной, похожей на черную грозовую тучу пастью. Над ним, до самого потолка, вились гирлянды жемчужных цветов, слегка припорошенных странной, тускло поблескивающей пылью.

Но самым интересным казался круглый стол из темного полированного дерева, стоящий по центру. На нем возвышалась чудная шарообразная конструкция из толстой серебристой проволоки.

— Я помню этот зал, — с какой-то затаенной торжественностью произнес Миракл. — Я помню этот клубок…

— Клубок? — удивилась Василиса.

— Так называют пространственно-временную модель судьбы. Это высшая хронология, которую еще не учат в школе. Когда-то в замке Эфларуса распутывались сложнейшие клубки из временных параллелей и вероятностей нескольких тысяч жизней… Думаю, наша экспедиция с вами завершена — мы нашли наш главный приз, друзья. Этот клубок необходимо забрать с собой и доставить в целости и сохранности.

Они отправились в обратный путь. Впереди важно шествовал Миракл с вытянутой вперед часовой стрелой — над ее острием парил громадный клубок. Сразу за ним шла Василиса, разглядывая все, что попадалось на пути, в надежде увидеть хоть одно черное крыло, даже самое маленькое, а замыкал процессию Норт.

Они сошли на узкую и длинную веранду, опоясывавшую огромный зал — очевидно, некогда служивший для больших торжеств: его куполообразный потолок был расписан огромными циферблатами самого фантастического вида, окруженными яркими цветами и мифическими животными.

Василиса так залюбовалась потолком, что налетела со всего размаху на внезапно остановившегося зодчего.

Тот глядел вниз, куда-то далеко за перила.

— Раскол, — глухо произнес он.

Василиса проследила за его взглядом и обмерла от ужаса и восхищения.

Под ними, раскинув страшные крылья, притаилась пропасть — огромная черная дыра в некогда узорчатом паркете, разверзшаяся на добрых двадцать метров. С высоты галереи она казалась бездонной.

Так вот он какой, этот раскол — длинная-длинная трещина, погубившая легендарный замок Эфларуса.

Василиса украдкой взглянула на брата — посмотреть на его реакцию — и снова изумилась. Оказывается, тот сам давно пялился на нее, и его лицо было сильно напряжено, а глаза выражали какую-то странную, холодную решимость. Все вокруг для Василисы вдруг ушло на второй план; не осталось ничего, кроме этих глаз — светло-зеленых, яркого фисташкового оттенка, так похожих на отцовские.

Она тряхнула головой, чтобы избавиться от внезапно накатившего страха — мерзкого, липкого, неприятного. Но страх все равно заполонил все ее существо, словно кто-то вылил ей за шиворот ведро ледяной воды. Василиса перевела взгляд на Миракла, продолжившего путь по навесной галерее, и его высокая, чуть сутулая фигура придала ей уверенности. Норт — трус и не причинит ей зла, будь рядом хотя бы один взрослый.

В следующий миг она получила сильный толчок в плечо, — безропотно, словно ждала, но не верила в такой поворот событий. К счастью, ей удалось сохранить равновесие, хоть и с трудом — опасно накренившись вперед, изо всех сил цепляясь за пыльный бортик перил, но второй удар в спину довершил дело — и Василиса сорвалась в пропасть.

«Я падаю!» — промелькнула страшная, запоздалая мысль, и была эта мысль какая-то удивительно медленная, сонная и тягучая.

13 ГЛАВА
ДВОРЕЦКИЙ

Неожиданно, разбивая накатившую медлительность, мимо пролетела шумная стая черных птиц — воронов. Опомнившись, Василиса вызвала крылья и усиленно замахала ими, стремясь подняться повыше. Но она все равно продолжала падать, словно ее затягивало в воздушную воронку. Мимо проносились бесконечные, повторяющиеся залы с галереями и полами, — как будто она летела сквозь большой многоэтажный дом. Накатил новый приступ страха, запоздало свалившийся за ней с галереи, и накрыл собою, сжимая в цепких объятиях.

Внезапно чернота внизу вспыхнула калейдоскопом ярких огоньков и разом поглотила Василису, словно та прыгнула в бокале шипучим лимонадом. Вокруг девочки закружились часы и часики самого разного вида: в основном наручные на ремешках или карманные на цепочках, но попадались и циферблаты размером с обеденную тарелку. Василиса пыталась поймать некоторые из них, чтобы рассмотреть получше, но часы тотчас отлетали подальше, будто игрались с нею.

Ей вдруг пришла в голову мысль, что она мчится сквозь время и сейчас окажется где-то в момент рождения мира или, что еще хуже, вернется к самому началу времен, когда совсем ничего не было…

И вот все пропало. Не успела девочка испугаться, как мир вновь обрел краски, объемность и осязаемость. А Василиса обнаружила себя за большим овальным столом на высоких ножках. На его деревянной поверхности, отполированной до блеска, стояла пузатая ваза с белыми лилиями — от них шел свежий, благоухающий аромат. А она восседала на кресле, обитом мягким бархатом, с высокой вычурной спинкой.

Судя по всему, это помещение когда-то было гостиной или залом для приемов: вдоль одной стены стояли буфеты с красивой фарфоровой посудой, вдоль другой — танкетки и пуфики с плюшевыми накидками. Здесь не было окон, но в углу обнаружились двери — высокие, дубовые, с позолотой и вензелями. Впрочем, здесь даже стены оказались деревянными: на них висели прямоугольные зеркала в тяжелых, богато украшенных резьбой рамах, а с потолка свисала еще одна разноцветная стеклянная люстра, занимавшая добрую четверть всего пространства.

Василиса немного привстала, оглядываясь с возрастающим интересом. Значит, она не упала и не разбилась… Но что в таком случае с нею происходит? Внезапно ее пронзила ужасная мысль: она умерла и стала затерянной во времени! Ведь это же Расколотый Замок, здесь может произойти что угодно! Остервенело ущипнув себя за руку несколько раз подряд, Василиса успокоилась: если чувствуешь боль, значит, ты еще точно человек… Она вспомнила глаза Норта, наполненные ненавистью и решимостью столкнуть ее в пропасть, и ужаснулась по-настоящему. Пришли злость и обида, некстати вспомнились его слова, некогда сказанные Марку: «Я был бы рад, если бы в одно прекрасное утро она выпала из своей башни, не раскрывая крыльев». Кто знал, что брат настолько ненавидит ее, что решит осуществить задуманное?!