— Я, наверно, уеду, — девушка грустно улыбнулась. — Отец не хочет, но… Не могу!
—Улад?
В ее присутствии Навко мог не называть Волчонка «Светлым». Милена кивнула:
— Я ведь не холопка, не пленная девка! Ты дедич, Ивор, ты должен меня понять. Я люблю Улада, но не могу так…
Со свадьбой дела явно не ладились. Более того, в последнее время Светлый стал поговаривать о посольстве к румам или даже к далеким франкам, где могла найтись невеста на выданье. Девушка из далекого Валина смотрелась бы на престоле чересчур скромно.
— Да брось ты его! Ты что, до сих пор его не раскусила? — совершенно неожиданно сказал Навко и сам удивился. Неискренность уже успела войти в привычку, а Милена нужна ему здесь, в Савмате.
Девушка покачала головой:
— Знаешь, палатин, вначале я тебя очень не любила. Даже боялась. А теперь… Мы стали друзьями, но понять тебя не могу.
Хотелось спросить «Почему?», но Навко сдержался. И так сказано лишнее.
— Ты… Ты хороший друг, Ивор. Но… Мне иногда кажется, у тебя совсем нет сердца. Ты просто не можешь понять… Наверное, ты никогда в жизни никого не любил! Извини…
Слова Милены неожиданно задели, и Навко вновь потерял осторожность:
— У меня была невеста. Дома, там, где я жил. Когда сполоты захватили наш поселок, она… Она погибла.
— Ты…— Милена встала, виновато вздохнула. — Я — дура! Прости, Ивор!
— За что? — Навко пожал плечами, — Ты ведь не сжигала Бусел! Ты даже не сполотка… Ты любишь Кея, но Улад не любит тебя. Ты была ему нужна, потому что ты дочь Бовчерода.
— И только поэтому? — девушка грустно усмехнулась. — Ивор, я обижусь!
Навко еще раз пожалел, что дал разговору зайти явно не в ту сторону. Конечно, Милена красива, но он никогда не задумывался об этом. Для Навко девушка была очередной подругой Улада — не больше. Деревянная фигурка на доске…
— Но отец, похоже, думает точно, как ты. Он запретил мне уезжать. По-моему, он согласился бы, если б я стала Уладовой холопкой.
Навко кивнул. В Валине всемогущий старший дедич был нужен Уладу. Здесь, в Савмате, Бовчерод стал просто одним из многих дедичей, с которым можно особо не считаться.
— Ладно…— Милена помолчала. — Я была у Кейны Кледы.
Навко облегченно вздохнул — разговор вновь свернул в нужную сторону. Он сам предложил девушке время от времени навещать опальную Кейну. Самому видеться с Кледой было опасно — Улад держал сестру под строгим надзором, и Навко немало потрудился, чтобы стража время от времени закрывала глаза.
— Я рассказала ей о Войчемире — то, что ты просил. И о свадьбе, и обо всем прочем… Она была очень рада.
Кейна не признала брата Светлым. Она первая пыталась заступиться за тех, кого Улад потащил на плаху, как только его войска вошли в Савмат. И теперь Навко старался, чтобы Кледа запомнила палатина Ивора. Мало ли, вдруг Кею Войчемиру повезет!
— Я постаралась намекнуть…— Милена усмехнулась. — Нет, я прямо сказала, что это ты передаешь мне новости от хэйкана. Она расспрашивала о тебе…
— Хорошо!
В победу Кея Войчемира Навко не верил, но Кледу в Савмате любили. Впрочем, пока это ничего не решало.
— Палатин…— Милена помолчала. — Я не знаю, что делать… Улад вновь ездил к ней. Он же мне обещал! Что мне делать?
Навко, наконец, понял, почему Милена зашла к нему этой ночью. Улад ездил к Алане.
Это было то, о чем Навко старался думать как можно реже. Но — не мог. Ради любимой, ради Аланы, он нарушил приказ правительницы и пошел в Валин. Ради нее стал служить Рыжему Волчонку. Шли недели, месяцы, а Алана по-прежнему оставалась недоступной. Все было зря…
После страшной ночи, когда Лапак спрятал труп Падалки в лесу, они с Аланой виделись всего один раз, перед тем, как войска Улада вошли в Савмат. Удалось лишь поговорить, и Навко показалось, что девушка наконец-то поверила ему. Он твердо обещал при первой же возможности поговорить с Упадом. А если нет — рискнуть и вызволить Алану силой. Он был готов — набрать десяток горячих голов не составляло труда, особенно в Савмате. Но случилось то, чего никто из них не ожидал. В день, когда ликующие толпы встречали Улада у ворот Кеева Детинца, Алана заболела.
Болезнь была очень тяжелой — и странной. Девушку била лихорадка, она бредила, звала Навко…
Знахари в один голос заявили, что Алану околдовали. Над нею читали заклятья, окуривали дымом, поили отварами целебных трав, но все это помогало плохо.
Навко проклял Кобника, а заодно — и себя. Заговоренную нитку с еле приметным узелком он сгоряча едва не сжег, но затем опомнился. Если Кобник прав, то будет еще хуже. Но, поразмыслив, Навко признал: Лантах не виноват. Чаклун предупреждал.
Только через месяц девушка очнулась, но едва могла вставать. Вскоре Улад увез ее из столицы в одно из пригородных сел. Село принадлежало Кею и надежно охранялось его личной стражей. Как ни странно, болезнь заставила его вновь чаще видеть Алану. То ли в Кее заговорила жалость, то ли слова, вырвавшиеся у девушки в бреду, пробудили ревность — но Улад ездил в село каждую неделю и пропадал там целыми днями.
Навко ничего не мог поделать. Как и Милена — девушка ненавидела соперницу, но боялась заговорить о ней с Кеем. Во дворце шушукались, что именно из-за Аланы Светлый не стал свататься к дочери Бовчерода. Может, из-за этого Милена и стала искать дружбы палатина Ивора — того, кто так близок к Уладу. Но и Навко ничем не мог помочь. Улад ни разу не заговаривал с ним об Алане, а заводить разговор первым было слишком опасно.
Навко слушал Милену, сочувственно кивал, но думал совсем о другом. Он ошибся. Вначале, когда наивно надеялся, что они с Аланой смогут бежать. Затем — когда думал, что Кей просто расстанется с девушкой. Выходило иначе. Пленница могла надоесть Кею, но отпускать ее он не станет. Навко уже успел узнать многое из жизни Кеевых Палат. Прежние владыки Ории годами держали своих наложниц взаперти, под надежной охраной. Красивая девушка — почетная добыча, еще более почетная, чем серебро и даже оружие.
И Навко уже не в первый раз подумал, что у него есть лишь один выход. Кей Улад — Рыжий Волчонок, враг волотичей, убийца собственного брата — должен умереть. Только его смерть освободит Алану. Но что тогда будет с ним, с Навко? Нет, не с Навко — с палатином Ивором!
Только под утро, когда спать хотелось невыносимо, сторожевой кмет впустил в комнату такого же сонного, еле державшегося на ногах Котика. Навко невольно пожалел парня и хотел было отправить его спать, чтобы поговорить днем, но в последний момент решил все же не откладывать встречу. То, о чем предстояло беседовать, не должно достигнуть ушей Улада.
Кошик зевнул во весь рот, виновато моргнул и развернул большую берестяную мапу. Несмотря на сонный вид, парень выглядел совсем иначе, чем в день (точнее, в ночь) их первой встречи. Кошик потолстел, меньше суетился. И голос стал другим — солидным, основательным. Одевался бывший младший конюх в самые дорогие платья и даже стал душиться ароматной румской водой. Впрочем, с поваренком по-прежнему дружил, а перед Навко — откровенно робел.