— И это говорит человек, выступивший против целой банды и в одиночку удавивший семерых бандитов? Или вы сомневаетесь в моей работе?
— Не в том дело. Риск, даже минимальный, должен быть оправдан.
— Значит, не будем проверяться? — Семен посмотрел на Николая.
И тот неожиданно согласился:
— Черт с ним. Давай, Семен, дави на гашетку. Но если проколемся, неприятностей не оберемся. За себя я спокоен, мне все равно дорога в бой, а вот себе навредить не боишься?
— После одной, самой страшной в моей жизни, ночи я ничего не боюсь. Правда, отомстить не могу. Не то что вы.
— Понимаю тебя. Кажется, нам пора действовать?
До поста оставалось всего несколько сот метров.
Семен резко нажал на педаль газа и вместо того, чтобы снизить скорость, как того требовали дорожные знаки, увеличил обороты двигателя.
Что тут же зафиксировал радар одного из трех инспекторов. Впрочем, и без радара было видно, что «Волга» либо потеряла управление, либо пошла на прорыв поста. Гаишники втроем вышли на дорогу. Один снял с плеча автомат, передернул затворную раму. Другой дал отмашку жезлом и тут же ушел на обочину. Дальше шутить с инспекторами стало опасно. Семен резко затормозил и остановился.
— А ну выходи, лихач недоделанный, быстро. — Старший наряда, молодой лейтенант, чуть не силком вытащил Семена из машины. — А вы, мужики, давайте сюда пассажира, — приказал он своим подчиненным.
К Николаю подошли двое:
— Ну, ты чего? Не понял приказа? Мухой из салона! — крикнул сержант.
Стариков вышел и спокойно сказал:
— Недолго тебе, сержант, носить погоны. Сначала с людьми научись обращаться, а не тыкать стволом в лицо.
— Что??? Лейтенант, пассажир совсем оборзел.
— Погоди с ним, сначала с водителем разберусь.
Семен передал офицеру ГАИ документы.
Стариков направился было к лейтенанту, но сержант преградил ему путь:
— Стоять. Че, неясно?
— Убери автомат. И уйди с дороги, я буду разговаривать с офицером.
И, отстранив рукой ствол, Николай пошел к лейтенанту.
— Стой. Стрелять буду.
Стариков между тем подошел к старшему наряда:
— Лейтенант, верните документы водителю, я виноват в том, что он превысил скорость.
— За управление машиной ответственность несет водитель, и что вы, собственно, за персона, чтобы вмешиваться в его действия и вести себя вызывающе, не выполняя требования милиции? А ну, предъявить документы.
Николай достал удостоверение личности подполковника ФСБ, развернул:
— Смотрите внимательно. Теперь вам ясно, кто я такой?
Лейтенант подтянулся.
— Извините, товарищ подполковник. Если бы вы следовали в автомобиле своего ведомства, ваши-то номера мы знаем, проблем не возникло бы, но вы…
— Научите своих подчиненных вести себя достойно, а то понавешали автоматов и возомнили. А вы всего лишь автоинспекция… Людей в первую очередь уважать надо, лейтенант, не забывайте об этом.
— Так точно, товарищ подполковник, я проведу с нарядом разъяснительную работу. Надеюсь, дальше поста инцидент не выйдет?
— Считаю, что он исчерпан. В конце концов, мы служим одному делу, и интересы у нас должны быть общие. И машину нашу вы обязаны были остановить. Продолжайте нести службу как положено. Уважительно к людям. Понял меня, сержант?
— Так точно. — Сержант забросил автомат за спину.
Как только отъехали от поста, Семен сказал:
— Быстро вы их на место поставили, особенно этого сопляка сержанта. Откровенно говоря, я огромное удовольствие получил. Не часто гаишники перед кем-нибудь, кроме собственного начальства, оправдываются. Ну и как вам документы?
— Отлично, Семен. Я сразу оценил твою работу. Но почему ты денег не взял?
— А вы на бандитов за деньги идете?
— Это другая тема. И вот что, обращайся ко мне на «ты».
— Не возражаю. Но тема, кстати, одна и та же. Ты хочешь расправиться с теми, кто в свое время убил и мою семью. И за это я должен с тебя взять деньги? Так может поступить только последний негодяй.
— Да, тебя не переубедишь, Сеня, прав был Филиппыч.
— Не переубедишь. Ну, кажется, подъезжаем.
Они остановились у Театра оперы и балета, на стоянке такси, где, к удивлению Николая, многие знали Семена, здоровались с ним, не прогоняли с выгодной стоянки. Может, оттого, что он не калымил, не составлял им конкуренции? Но место он все равно занимал. Николай спросил:
— Почему к тебе так терпимо таксисты относятся? Ведь они готовы драться за место, это их хлеб.
— Я тебе документы сделал?
— Все. Вопросов больше нет. Куда пойдем?
— Дом напротив семиэтажный видишь?
— Ну.
— Вот к нему со двора и подъедем. Поживешь там некоторое время.
— А тут зачем останавливались?
— Друг должен был подъехать, краски подвезти, но что-то его не видно, помогу тебе обосноваться и свяжусь с ним. Узнаю, в чем дело.
Через двадцать минут Николай остался один в большой однокомнатной квартире на третьем этаже дома, как принято говорить, сталинской постройки. Лифт находился посередине подъезда, что делало значительно безопаснее подъем по лестнице, в отличие от стандартных домов, где все на виду сверху донизу. Двери не смотрели друг на друга, поэтому вести наблюдение за входом в соседнюю квартиру практически невозможно. Окно и балкон выходят на Театральную площадь — внизу крыша магазина. До нее пять-шесть метров, если что, можно уйти через балкон. К тому же наличие так называемого «черного» хода тоже важно для его работы. И обстановка. Дорогая, уютная, расслабляющая, в общем, убежище, лучше не придумаешь. А главное — центр, никаких проблем с такси. Вон они, выстроились в ряд. В окно видно.
Стариков еще раз мысленно поблагодарил Филиппыча и его племянника Семена, принципиального, рискового, но беспомощного перед чужой физической силой. Приняв душ, Николай погладил одежду, проверил оружие, прилег отдохнуть. Надо было тщательно отработать план действий, довести его до кондиции, сам Николай созрел давно, и подготовиться к схватке. Главное — выйти на акцию, точно зная, что имеешь целью добиться. И просчитать по максимуму все возможные варианты кардинального изменения обстановки. А для этого нужно время. И оно у майора Старикова есть. Первый удар по главарям банды он должен нанести завтра. И цель определена.
* * *
Майор Кузнецов под охраной двух сотрудников милиции, выделенных по его же просьбе управлением, прибыл на свое рабочее место, как обычно, ровно в 8.00.
Накануне вечером у него состоялся разговор с Арнольдом. Тот был изрядно пьян и все же членораздельно излагал свои мысли. Новость, которую он сообщил о провале операции с квартирой и выходом на Старикову, выбила майора из колеи. Он, как никто другой в банде, понял, что произошла катастрофа. Им негласно объявили войну. Настоящую войну. И на стороне противника выступила неизвестная сила, способная уничтожить их преступный синдикат. Что, в принципе, и делает методично, грамотно и успешно.