Выйдя за пределы мятежной республики и войдя в зону связи со своей частью, капитан вызвал батальон.
Ответил дежурный по части. Сергей доложил о местонахождении колонны, о нападении на нее и принятом в связи с этим бое. О потерях в живой силе и технике.
Дежурный сообщение принял и, в свою очередь, доложил обстановку командиру части, тридцатидвухлетнему подполковнику Дмитрию Михайловичу Буланову.
Так было всегда, когда отряды, сведенные из разных подразделений отдельного батальона материально-технического обеспечения, выходили в Чечню для выполнения своих специфических задач.
И это за последние три года второй чеченской кампании стало обыденностью. Включая практически постоянные обстрелы и столкновения с боевиками.
Обыденностью не стало только то, что в этих колоннах гибли люди. Солдаты, прапорщики и офицеры. Восемнадцатилетние юнцы и убеленные сединой ветераны, прошедшие пламя уже такого далекого Афганистана и первой кавказской войны. Перед ней, войной, перед смертью все были равны.
На этот раз Антонову, командиру второй автомобильной роты, повезло. Убитых не было. Техника? Черт с ней! Железо! А вот то, что люди остались живыми, это хорошо! Раненые находились пока в строю. Навстречу колонне вышла санитарная машина, где-то ближе к части их заберут и отправят в медсанбат для оказания квалифицированной медицинской помощи, а пока ребята, сделав нехитрые перевязки, держали себя молодцом. Повезло! Но все могло быть гораздо хуже, не завали Колган наемника-гранатометчика. Так что в этом везении большая заслуга его, рядового Виктора Колганова.
Сергей, отхлебнув из своей походной фляжки несколько хороших глотков чистого спирта, облокотился на бронежилет, закрепленный на двери кабины. Задремал, расслабясь.
То же самое делали почти все старшие машин. Только водители, сменив автоматы на рулевые колонки, продолжили свою работу. С красными от напряжения глазами они вели «КамАЗы» к части. К бане, сытному обеду и заветной кровати, на которой можно спокойно спать, а не коротать время в чутком забытьи, обнимая автомат в кабине машины. В постоянном ожидании готовности к кровавой бойне, которая в Чечне может начаться в любом месте и в любое время. А кому-то, по возвращении, может, повезет больше. И он получит письмо из дома. Самое заветное и дорогое для солдата извещение из родных мест, от родных людей. Солдата любого, сколько бы он ни прослужил, два дня или два года! Колонна возвращалась домой, и там ее ждали. Израненную, потрепанную, но выполнившую поставленную задачу!
Исполняя приказ босса, генерала Василько, полковник Яковлев и капитан Марков в назначенное время одним пассажирским рейсом вылетели в столицу.
Капитан после гибели его самого «близкого человека» Натальи, носившей к тому же под сердцем его ребенка, сразу же после похорон подал рапорт о переводе его к любому, но другому месту службы. Непосредственным начальником, все тем же генерал-майором Василько, Роман Яковлевич Марков был временно назначен заместителем полковника Яковлева. И сейчас они прибыли в Москву для личного рандеву со своим прямым начальником, чтобы окончательно и официально решить кадровый вопрос насчет Маркова, а также обсудить дела, которые к их службе никакого отношения не имели. Напротив, обсудить план, идущий вразрез с прямой профессиональной деятельностью этих людей. Ибо под личиной офицеров спецслужбы скрывалось исполнительное руководство хорошо организованной преступной группировки по поставке оружия бандитам так называемого сопротивления. Тем самым поддерживая пламя войны в Чечне и получая на этом грязном деле неплохие дивиденды, которые распределялись строго занимаемой ступени на кровавой лестнице предательства собственной Родины.
Первым встреча с Василько была назначена полковнику Яковлеву. На раннее утро субботнего солнечного дня, на загородной даче генерала.
Константин Георгиевич Василько встретил полковника сухо. Генералу, по докладам осведомителей, не нравилось настроение Яковлева в последнее время. Он стал каким-то равнодушным, безынициативным, задумчивым. Такое состояние полковника – прямого руководителя предстоящей масштабной акции в Чечне по доставке крупной партии оружия боевикам – тревожило Василько. Слишком высокой была ставка в этой крупной игре. Самой высокой, ибо ценой ей являлась сама жизнь и Яковлева, и самого Василько. Это обстоятельство и явилось главной причиной вызова полковника в Москву. Посмотреть на Яковлева, определить его пригодность к использованию в операции. Оказать некоторое психологическое воздействие, ибо что-либо менять в утвержденном свыше плане очередного предательства было поздно! Не самому же генералу засветиться в Чечне? И Маркову дело доверить нельзя! Человеку, бесспорно преданному, корыстному и не отягощенному такой ерундой, как совесть и порядочность. Но тому не хватало статуса, несмотря на присвоенное майорское звание, а главное, компетентности. Уважаемый Роман Яковлевич мог спокойно загубить все дело, даже не подозревая об этом. Как страховочный агент Марков был незаменим, но как руководитель акции… Нет! Другое дело полковник Яковлев. Тот сделает все как надо и так, что и комар носа не подточит, если… захочет! А значит, надо заставить полковника захотеть, и рычаги воздействия на него у генерала имеются. Лишь бы сработал сейчас, в данной акции, потом его можно и нужно будет скорее всего убрать. Дальнейшее использование Яковлева станет нежелательным. Если уж он начал взбрыкивать сейчас, то кто знает, чего от него ждать впоследствии? Но это потом, сейчас главное – сделать дело! И сделать руками полковника.
Служебная машина генерала доставила Яковлева из его московской квартиры на дачу к 8.00. Василько не просто так разрешил провести офицеру сутки с семьей, хотя мог не делать этого. Константин Георгиевич решил: не будет лишним дать полковнику понять, что тому есть что терять в случае невыполнения приказа.
Машина остановилась у центрального входа. Яковлев тут же прошел в кабинет генерала, где тот непривычно холодно принял подчиненного. Выслушав его доклад о прибытии, Василько лишь кивнул головой и жестом холеной руки указал на место у рабочего столика, справа от генерала.
Константин Георгиевич тщательно подготовился к встрече с подчиненным и отменно играл роль по подготовленному самим собой сценарию. Перед Василько лежало несколько старых канцелярских папок, листы чистой бумаги и остро отточенный карандаш, с которым он никогда не расставался, проводя разного рода совещания.
Полковник сразу почувствовал себя неуютно под пронзительным взглядом генеральских – змеиных, не знающих жалости – глаз!
Это ощущение усиливалось тишиной огромного кабинета. Генерал молчал, и казалось, подчиняясь его воле, молчало все вокруг. Даже утренний сад за окном.
Выдержав паузу, Василько спросил:
– Как дома, Юрий Александрович?
Яковлев не ожидал подобного вопроса, немного замешкался:
– Да все нормально.
– Это очень хорошо, не правда ли? Дружная обеспеченная семья, сохраненная за годы любовь. И кажется, а много ли для счастья надо? Оказывается, не так уж и много. Но стоит только одной составляющей этого исчезнуть, и все! Все развалится, как карточный домик. Я к чему это говорю? Чтобы напомнить тебе, Юра, что все шатко в этом мире. Сегодня ты тот, кто есть, завтра – никто. Пример? Ради бога!