— Найдется больше!
— Больше не потребуется. Буланова на встречу привозит водитель?
— Нет! Он всегда, по крайней мере до настоящего времени, приезжал один. И оружие табельный пистолет «ПМ».
— Может, его все-таки кто-то прикрывает, а ты не знаешь об этом? Почему он так рискует?
На этот раз недобро усмехнулся Шейх.
— А чего ему бояться? Здесь не Чечня, тут Россия, лагерь беженцев под наблюдением местных ментов. Семьи офицеров в городке спокойно живут.
— Насчет гарнизона ты мне вовремя напомнил. У тебя с оружием как?
— Есть немного в схронах.
— Снайперские винтовки имеются?
— Три «СВД», а что?
— Это очень хорошо! Завтра, в понедельник, отправишь на окраину лагеря, в «зеленку» за ручьем, снайпера.
Любого! Он должен будет выбрать любой ближайший военный объект и сделать по нему несколько выстрелов.
Без определенной цели! Просто выстрелить и сразу же, по воде ручья, чтобы потом собаки след не взяли, вернуться в лагерь. Вместе с ним отправишь второго стрелка куда-нибудь подальше от лагеря, в степь. Там он и переночует и дождется вечера. С собой взять запас продуктов не менее чем на неделю. После первого обстрела лагерь блокируют, посты усилят, все дороги перекроют. А он, этот второй стрелок, должен будет после утреннего шухера в лагере вечером выйти на позицию, по степи, в обход всех постов, и повторно обстрелять то, до чего достанет его винтовка. И тут же уйти в глубь степей! Потом найдешь способ, как вернуть его в лагерь! Такие действия против военных будут первыми за все время нахождения здесь лагеря?
Чеченец подтвердил:
— Да! Раньше ничего подобного не происходило!
— Вот и отлично! Оружие, стерев отпечатки пальцев, твои люди должны оставить на месте выстрелов.
— Извини, Вальтер, но я не понимаю, зачем это нужно?
— Марков объяснил:
— Главная задача этого маневра в том, чтобы дать понять Буланову, ну и всем правоохранительным органам, что рядом с поселком и лагерем объявился снайпер!
Только и всего.
— Для чего?
— Ты слушай и выполняй! Вопросы потом задавать будешь. Сделаешь то, что тебе приказывают сейчас. А во вторник выделишь мне трех человек, самых проверенных и надежных. Утром, под шумиху, связанную с первыми выстрелами снайпера, мы уйдем в поселок. Когда обычно встречается влюбленная парочка?
— Обычно в шесть вечера. Плюс-минус пять минут, когда как.
— Понял! Сутки мы переждем в поселке, а в среду устроим им последнюю встречу! Вот так и проведем операцию. И учти, сорвем ее, не доведем до конца, всем нам смерть! Сделаем все как надо, кроме денег, ты получишь то, что и просил: должность в администрации родного района, достаточно высокую, чтобы в дальнейшем стать первым человеком у себя на родине. Ну а деньги прибудут к тебе обычным путем — гуманитарным караваном.
Так что люди твои должны быть отборные и послушные мне, как овцы чабану!
— Все понятно, Вальтер.
Майор приказал:
— Меня, как стемнеет, поселишь в надежном месте, здесь оставаться небезопасно. А сам сейчас же готовь снайперов, чтобы завтра они убыли из лагеря.
— Ясно!
— Делай свои дела, а я пока отдохну, устал с дороги, где мне прилечь?
— А вон, за занавеской. На топчан.
— Хоп! Работай, Шейх!
Утром этого же дня, в воскресенье, Казбек был на вокзальной площади. Купил газету и, усевшись на бетонный выступ вокзального здания, попытался читать. Но не смог. До газеты ли ему сейчас было? Он ждал человека Грека и испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он предавал своих боевых товарищей, тайно встречаясь с эмиссаром одного из кровавых палачей Чечни. С другой, поступить иначе он не мог. Даша, его единственная любовь, единственная надежда и единственный родной человек на всей земле, в руках у этого изверга. Не пойти на контакт с бандитами значит обречь женщину на медленную, мучительную смерть, а вместе с ней допустить гибель и того, кого любимая носила под сердцем. Их будущего ребенка! Встретиться с бандитами означало стать послушным орудием в их руках. За что все это ему, прожившему нелегкую жизнь, не раз побывавшему в объятиях «костлявой»? И тогда, когда счастье, казалось, было так близко? Он пойдет на сотрудничество с Греком, так Казбек решил. Пойдет ради спасения Дарьи, но как потом жить ему? Как смотреть в глаза тем, кого продал? Нет! Его жизнь окончена, лишь бы вернуть женщину и ребенка, а там…
Стон вырвался из его груди.
— Казбек? Дорогой! Тебе плохо? — Перед ним внезапно появилась фигура русского мужчины средних лет. — Слышу, застонал ты вроде? Сердце прихватило?
— Ты от Грека? Андрей?
— Да подожди о делах, может, таблетку какую принести, водички подать?
Казбек повысил голос:
— Я спросил, ты от Грека?
— Да, и зовут меня действительно Андрей. Андрей Петрович.
— Говори!
— Здесь? Здесь не могу. Давай в сквер отойдем, пройдешься, легче станет.
— Пошли!
Войдя в сквер, Казбек повторил:
— Говори!
— А может, сначала письмецо от невесты прочтешь?
— Письмо? Давай!
— Вот, пожалуйста, а я пока сигарет куплю, кончились, понимаешь.
Казбек через пелену, которая вдруг застлала глаза, читал:
"Дорогой Казбек!
Это я, твоя Даша. Вот так вышло, любимый. Теперь я у чужих и страшных людей. Они говорят, что от тебя зависит, будем ли мы с будущим ребенком жить…"
Прапорщик представил, как, плача, писала это письмо его невеста. Писала под диктовку чужого человека.
«Но эти люди, у которых я нахожусь, пока ничего плохого мне не сделали. Они сказали, что найдут тебя и попросят оказать им небольшую услугу. Если ты согласишься и сделаешь все, как они хотят, то тогда меня отпустят. Сделай, как говорят эти люди, я так не хочу умирать!»
Больше на тетрадном листе ничего не было, только следы от ее слез и еле уловимый запах духов, которые ей подарил он, Казбек, провожая здесь, на этом самом вокзале.
Прапорщик сложил письмо. Хотел положить в карман, но тут же услышал голос словно из-под земли появившегося Андрея Петровича:
— Э нет, Казбек. Это письмо я должен вернуть. С обратным посланием от тебя. На ручку, напиши пару слов невесте!
Казбек хотел было отказаться, но передумал. Перевернул лист, коротко и размашисто написал:
«Я сделаю все, чтобы тебя освободить! Держись, милая, твой Казбек!»
— Вот и хорошо. И Дарья прочитает, и Грек убедится, что мы встречались.