— Я вернусь через два с половиной года. Если хочешь, дождись. А там поглядим…
— Не вернешься…
Слова прозвучали тихо, безнадежно.
— Ты не вернешься, Згур! Я тоже гадать умею. Остался бы, побыл до весны, может, тогда… Если с ними уйдешь — не вернешься. Никогда…
— Хоронишь?
Задели не слова. Поразил голос — недетский, совсем взрослый. Ластивка не пугала, не грозила — знала…
— Нет. Ты не погибнешь, Згур. Просто станешь другим. И тебе не нужна буду я. И земля твоя тоже не будет нужна. Понимаешь?
— Нет…
Он не понимал. Не хотел понимать.
— Я не могу объяснить! Не могу! — в голосе девочки теперь звенело отчаяние. — С тобой что-то сделали, понимаешь? Что-то плохое! Если ты уедешь, то все забудешь! Тебе никто уже не будет нужен — кроме тебя самого…Не будет нужен… Вспомнились странные голоса, доносившиеся из темноты. «Душу свободной можно сделать, вольной сделать… Поболит, поболит — и затянется. И тогда душа вольной станет…» Значит, не сон? Значит, Ивор не зря советовал не спешить! И Костяная тоже говорила…Згур с силой провел рукой по лицу, мотнул головой. Чушь! Кобники, наузники — Косматый бы их всех побрал! Все просто…
— Все просто, Ластивка! — повторил он вслух. — Я должен вернуться домой — и я вернусь. А если останусь жив, приеду к тебе. Договорились?
Он улыбнулся, протянул руку, но девочка молчала. Ластивка не плакала, но глаза смотрели так, словно перед нею стоял не человек, а страшная мара, призрак, не нашедший дорогу в светлый Ирий…
…Рыжие усища, казалось, вот-вот вспыхнут огнем, солнце горело на гладкой стали, и сам наставник Отжимайло был словно пламя. Ни дать ни взять Агни, дух огня, зачем-то соизволивший спуститься с Пятых Небес прямиком на учебное поле. Во всяком случае, Згуру жарко — и не ему одному. Беда, коль Агни гневен…
— Ухи прочистить да сюда слухать, жабы болотные! Первое: бегаете хреново. Второе: деретесь еще хреновее. Третье: завтра же к Велге пойду да скажу, чтоб баб в войско набрала, потому как с вас, недомерков, толку не будет…
Учебный бой проигран — и они стыдливо прячут глаза.
— А хужей того, жабы, что дух у вас слабше, чем у баб. Для бойца главное чего? Главное — службу любить, да не просто так любить. Службу надо и мозгой разуметь и задницей прочувствовать! Что смотришь, боец Згур? Шаг упе-ред! Смирно! Глаза на меня! А ну отвечай, чучело, что есть война!
Ладони покрылись потом. Дух Агни совсем рядом, вот-вот пыхнет пламенем.
— Боец третьей учебной сотни Згур! Война есть организованное и целенаправленное ведение боевых действий…
— Отставить! — Отжимайло хмурится, морщится брезгливо: — Заучил, мозгляк! А ни хрена тебе! Для кмета война — это когда двойную пайку выдают, раз! Вина да браги залейся, два! И все бабы твои, три! Войну надо любить, боец Згур! Иначе ни хрена не получится! Война для тебя — самая лучшая жизнь, ты должен ее ждать, как девку ждешь, понял?Слова кажутся дикими. Еще в первый год им, желторо-тикам, объяснили: Вейско Края существует, чтобы не допустить новой войны. Они — стражи мира… — Не понял? — Жар схлынул, рыжие усы словно потухли. — Плохо, волотич — башка куриная! Ладно, опосля сообразишь — если жив останешься. Ну, чего стоишь? Двадцать отжиманий! Пошел!..
Згур улыбнулся. Да, он не понимал. Они все не понимали, как можно любить войну. Конечно, добрый мастер свое ремесло любит, что кравец, что швец, что бронник. Но война? Кровь, смерть, сожженные села… Как-то, не выдержав, он спросил об этом дядю Барсака. Глава Варты покачал головой, потрепал по плечу и коротко бросил: «Поймешь!»
Понял ли он? Наверно, нет. Разве что научился чувствовать легкий, щекочущий холодок перед тем, как надо отдавать приказ — не деревянным фигуркам на деревянной доске, а живым людям. Десяткам, сотням… Кто-то сказал:
искусство войны — искусство богов. Боги тоже повелевают людьми…
— Равняйсь! Смирно! Равнение на середину! Одноглазый шагнул вперед, правая рука взлетела вверх.
— Хайра комит! Третья, пятая и седьмая сотни Орлиного лохга для похода построены. Сообщал фрактарий Гусак!
Згур поморщился — плохо! Строй и на строй не походит, не строй — хоровод. А оружие! Об одеже и говорить не стоит. Ладно, потом. Как это по-румски?..
— Хайра, фрактариэ!
— Хайра!!!
Отвечали дружно — и Згур невольно улыбнулся. Интересно, как они запоют, когда он возьмется за них по-настоящему? А ведь придется…
От него ждали речи, но Згур не спешил. Пусть пока все идет по-прежнему. Начинать надо с мелочи, неприметной, вроде бы ненужной…
— Фрактарий Гусак! Почему на шлемах нет перьев? Единственный глаз недоуменно моргнул.
— Виноват! Сняли. Потому как…
Згур еле удержался от усмешки. Сюда бы Отжимайло!..
— Завтра хочу видеть всех похожими на бойцов, а не на бродяг в доспехах! Все, вперед!
— Есть!
Згур взмахнул рукой, отвечая на приветствие, и быстро оглянулся. Кажется, все сделано. Ластивка предупредит остальных, чтобы не спешили возвращаться — пока не пройдут вояки Кей-Сара. В усадьбе все привели в порядок, даже подмели…
— Третья сотня нале-во!… Пятая сотня… Седьмая сотня…
Наконец он заметил Ярчука. Венет стоял в стороне — хмурый, мрачный. «Чугастру» все это явно не по душе. Да, это ему не в харчевнях «лад блюсти»!
Сотни выходили на шлях. Фрактарий шли весело — отоспались в тепле, поели вволю, опустошив запасы пугливого дедича. А вот сегодня придется вновь ночевать в снегу. И, возможно, завтра тоже…
Згур оглянулся. Село осталось вдалеке — маленькие домики посреди белого снега. Вернется ли он сюда? Ведь обещал! Забрать Ластивку, отвезти домой, в Бусел. Только не говорить маме, чем старая Гауза промышляет, да и Ластивке заказать. Жила бы девчонка, его со службы ждала…
Нет, все! О девчонках потом, сотник! Дорога домой начинается здесь. На грязном, истоптанном сапогами снегу.
— Третья сотня, шагом вперед… Пятая… Седьмая… Згур ускорил шаг, решив идти впереди. Вообще-то впереди положено находиться сотнику. Полутысячник или тысячник должен ехать верхом, сбоку, для того ему и конь верховой положен. Сбоку все видно, можно вовремя сообразить, приказать, одернуть. Но коня не было, да и хотелось самому почувствовать дорогу под ногами. Вести войско непросто. Это только кажется: прикажи и пойдут. Первое дело — разобраться с повозками…
Ярчук как-то незаметно пристроился рядом. Згур покосился на мрачного венета. О чем, интересно, «чугастр» задумался? Ведь домой идет!
— Служить приходилось, Ярчук? Венет покрутил головой, задумался:
— Приходилось… Да тока не так.
— Села охранял? Или у скандов? — улыбнулся Згур.
— И села охранял. И у скандов? И в войске. Да только войско не такое, боярин! Наемник — он за серебро служит.Когда насмерть стоять, наемник слаб. Вот когда племя войско собирает, когда родич с родичем рядом идет, батька с сыном да брат с братом…