— Господи, еже еси… — забормотал Стас, зажмурившись, потом вспомнил более подходящее: — …Да прикажет Он ангелам своим, да понесут они на руках тя…
Не прекращая бормотать молитву, он заставил себя открыть глаза и глянул вниз.
Принцесса еще падала. Она падала, кувыркаясь в полете.
— …Да не коснешься ты о камень ногою своею…
Еще миг… И вдруг перед самой землей траектория ее падения изменилась: она стала падать не прямо перпендикулярно, а под углом градусов в сорок пять или даже больше…
— …Понесут… Понесут тя ангелы… — машинально повторял Стас.
Да она вообще уже летит параллельно земле! Нет, сделав крутой вираж, она мчится обратно вверх!
— Понесли! Понесли! Аллилуйя, аллилуйя! — радостно закричал Стас, трясясь мелкой дрожью, когда Леокадия влетела обратно в трапезную и, приземлившись на ноги, грозно встала перед ним.
— Ну?! — воскликнула она. — И где же был твой Бог?! Если бы я в самый последний момент не включила механизмы левитации, от меня осталось бы только мокрое место! Грош цена твоим молитвам!
— Так нельзя! — закричал Стас — Я же сказал: Богу нельзя приказывать! От него нельзя требовать!
— Это вранье, просто вранье! — закричала принцесса в ответ. — Какие-то отговорки и выкручивания!
И вдруг Стаса осенило:
— Нет, подожди! Почему отговорки? Ты разбилась? Не разбилась! Я молился, и ты не разбилась!
Принцесса оцепенела, не зная, что сказать. Наконец она выдавила из себя:
— Я могу прыгнуть снова, но уже не включать левитацию. И тогда я докажу, что ты врешь.
— Не надо! — поспешно воскликнул Стас.
— Да мне и самой не хочется. — Ее голос звучал напряженно. — Но у меня есть другое предложение, — вдруг успокоилась она. — Прыгать будешь ты. Помолись и — вперед.
— Я не буду, — помотал Стас головой.
— Тогда тебя ожидает кара за нарушение ГЛАВНОГО ЗАКОНА ЛЕОКАДЫ, — отчеканила принцесса звонко и внушительно. — Ты претендент на руку принцессы, а врешь мне самым наглым образом.
— Я не вру! — закричал Стас. — Как ты не понимаешь?! Бога нельзя проверять, его нельзя испытывать! Мир так устроен! Существование Бога нельзя доказать логически, иначе исчезла бы вера. А надо-то именно верить, а не знать! А если…
Но Леокадия не дала ему втянуть себя в теологический спор.
— Или ты прыгнешь сейчас из окна, или будешь казнен, как и твой братец.
Про братца это была новость. Принцесса указала рукой на окно:
— Ну? Вперед. Молись и прыгай. Или к брату в тюрьму — ждать казни.
Стас глянул вниз, вздохнул, возвел очи к потолку и забормотал молитву подлиннее:
— Господи Иисусе Христе, Боже наш, Бог всякого милосердия и щедрости, чья милость безмерна и милосердие которого бездонно…
Он молился долго, а Леокадия, поджав губы, терпеливо ждала. Он молился и обдумывал ее слова. И будущее предстало перед ним в беспощадной кристальной ясности: или он погибнет сейчас, или несколько позже. Второй вариант был все-таки несколько привлекательнее. Молитва закончилась словом «аминь». Потом Стас вздохнул и сказал:
— Я уж лучше к Косте.
Смолянин развил кипучую деятельность. Отправленное в мировой информаторий сообщение о том, что у него имеется семечко подсолнечника, буквально взорвало земную общественность, а в особенности ее передовой отряд — доблестное содружество гастрономов.
Раньше привычка обывателей лузгать семечки в общественных местах и на улице так раздражала людей воспитанных и просвещенных, что однажды под их давлением плантации подсолнечника были уничтожены под корень, и его частное выращивание было тоже запрещено. А когда спохватились, оказалось, что эти меры привели к полному исчезновению растения на Земле.
После этого некоторое время в среде самых продвинутых нонконформистов и антитоталитаристов было модно прилюдно щелкать синтетические семечки, как бы напоминая окружающим о том, до чего может довести слепое подчинение мнению большинства. Потом мода прошла. Но болезненный комплекс вины перед подсолнухом у человечества остался. А у Кубатая — еще и немодная теперь привычка и неосуществимая мечта.
…Смолянин с помощью своего домашнего дубликатора наштамповал целый мешок одинаковых семечек, но к Кубатаю, несмотря на наши уговоры, не спешил.
— Погодите, погодите, парни! — говорил он. — Сейчас, через час — разница невеликая. Надо человеку настоящую радость подарить… Ему сейчас положительные эмоции не помешают!..
Как повезло нам и человечеству, что Шидла не пожарил семечки! На то, чтобы самыми передовыми методами ботаники вырастить первую партию растений, потребовалось всего несколько часов.,
И вот наконец вновь ставшему героем планеты Смолянину посыльные доставили букет из огромных желтых цветов. Выглядели они изумительно, и экс-переводчик был в неописуемом восторге.
— Вот теперь — к Кубатайчику! Теперь — можно! — вскричал он сразу после того, как за посыльными захлопнулась дверь. Говоря это, он сбросил халат, видимо, чтобы переодеться.
— На ползоходе поедем? — спросил Стас.
— Да ни за что! — отозвался Смолянин. — Терпеть не могу этих тварей! Они унижают мое человеческое достоинство!
— А на чем? — продолжал допытываться Стас.
— Да ни на чем!
— Пешком, что ли, пойдем? А далеко это?..
— Эх, малец! — воскликнул Смолянин, зачем-то снова натягивая ласты. — Прыткий ты, да глупый!
С этими словами он распахнул дверь в комнату-бассейн, прыгнул в воду и ушел на дно.
— Нет, ну это уже наглость! — возмутился Стас. — Костя, тебе не кажется, что он нам морочит голову?
Тем временем посередине водной глади появилась воронка, а Смолянин вынырнул возле лесенки и, зацепившись за нее одной рукой, другой вытянул и положил на край увесистую резиновую пробку на цепочке.
— Здесь он, Кубатайчик, у меня схоронился, — заявил он. — Не мог я друга в беде покинуть, вот у себя и спрятал.
Вода в воронке громко захлюпала, и бассейн пересох. А на его дне обнаружился люк, похожий на канализационный.
— Хватайте семечки с букетом и спускайтесь ко мне, — распорядился Смолянин, а сам прошлепал ластами по мокрому дну и ухватился за ручку на крышке люка.
С мешком и цветами мы поспешно спустились на дно. Люк был уже распахнут, внизу горел свет.
— Кубатайчик! Кубатайчик, ты здесь?! — крикнул Смолянин, наклонившись над отверстием.