Чаргос, напротив, не подавал ни малейших признаков усталости — молодая драконья кровь горяча.
Заросли оставались пустыми. Лишь шорох мелких зверюшек в глубине подлеска да птичий пересвист над головами. Зелёная глубина мягка, она завораживает, кажется, что здесь нет места вообще никакому злу, кроме лишь природного, кое и истинным-то злом назвать трудно.
Старший сын почтительно молчал. Хороший он у меня, Чаргос, внимательный. И положиться на него можно. Другая б мать от ужаса померла, костьми б легла, но старшенького своего, кровиночку, с собой ни за что б не взяла. Неправильная я, наверное. Влюбилась в дракона, укравшего облик погибшего Аветуса, влюбилась, не зная, что вместе с ней на одной подушке засыпал не друг по Гильдии Боевых Магов, а дракон.
Хотя, признавалась себе Клара, никогда раньше её так не любили, как в те два года.
Разумеется, если не считать их со Сфайратом жизни уже здесь.
— Мам, ты устала? — наконец решился Чаргос. — Присядем?
— Присядем, — вздохнула чародейка.
— Что-то не так, мама?
— Дурное место, Чари. Я ж в этих краях ходила, когда вы ещё все маленькие были, нечисти укорот давала. Не одно логовище с человечьими костями вокруг выжгла — а этого не припомню. Тут копни — черепа людские небось один на одном, смертью и муками аж разит. Или я в двух шагах прошла и не заметила — или кто-то это скрыл. Даже и от меня.
— Вампир, мама? — предположил сын.
— Быть может. Хотя скорее — привёл в действие какие-то иные заклятия, старые, не им наложенные. Знаешь, как бывает — случайно шнурок от силков задел?
Чаргос кивнул.
— Значит, и твари тут должны водиться… соответствующие. И хитрые. От меня укрылись, к Поколю не совались, детей не таскали, добычу брали в других местах…
— А мы никого не видим, так? Может, мы их просто распугали всех?
— Едва ли. Сюда ж никто не ходит. Два глупых человека — лакомая добыча. Им не устоять.
— Наверное, ещё глубже надо? — предположил Чаргос, отчаянно стараясь, чтобы голос звучал так же уверенно, как у его отца.
— Глубже надо, — кивнула Клара. — Но уже завтра.
— Я огонь разведу, — тотчас вызвался сын. — Глядишь, приманятся.
* * *
Ирма влетела в Поколь, не чуя под собой ног. Кажется, она мчалась всю дорогу, не переводя дух и крепко прижимая к себе Серка.
Госпожа Клара Хюммель-Стайн. Скорее, скорее!
Вот и приметный дом под черепичной крышей, вот и окно лавки — приветливо машут оттуда лапками и ручками игрушки, куклы и потешные зверюшки, ещё не нашедшие себе хозяев. Не глядя на них, Ирма вихрем взбежала на крыльцо, навалилась на дверь.
Не заперто. Отчаянно зазвякал колокольчик внутри дома.
Из тени рядом с ней возникло что-то мягкое, мохнатое, с длинными кисточками на кончиках стоячих ушей. Пушистый хвост страж-кота раздражённо мотнулся вправо-влево, янтарные глазищи горели, спина выгнута.
— Я… я ничего. Мне только бы… госпожу Клару… — пролепетала Ирма.
Серко вдруг шевельнулся.
«Отпусти меня, хозяйка. Я с ним улажу».
— Ирма? — перед девочкой выросла дочь госпожи Клары, жемчужноволосая Аэсоннэ, Айка по-уличному.
— Айка, ой… тут такое… Госпожа Клара… срочно…
— Садись. Тебя аж трясёт всю! Ир, что стряслось-то? Мамы дома нет, отца могу позвать. Папка! Пап! Ирма прибежала!..
Из глубины дома разом появились господин Аветус Стайн с Эртаном, более известным Ирме как просто Эр, Эрри или Эрка.
— Что случилось, Ирма? — осторожно спросил мужчина. — Зачем тебе госпожа Клара?
— Я его видела… — прошептала Ирма, и тут уже её начало трясти по-настоящему, так, что зубы застучали.
— Видела? Кого? Где? — жёсткий взгляд господина Аветуса прямо-таки впился в неё.
— Охотящийся… Охотник… Серко спас… укусил… за руку…
Слова получались едва различимыми, смешанные с бурными рыданиями. Слёзы и впрямь катились градом и упорно не желали останавливаться.
— Охотник? Что за охотник? Силы святые, девочка! Да говори же толком! — господин Аветус метнул взгляд на дочь, и Айка тотчас коснулась прохладными пальцами Ирминых висков.
Сразу стало легче. С Айкой они были нельзя сказать, что задушевными подружками, но времени провели вместе немало, особенно пока Ирма не начала работать у Свамме-гнома.
— Та-ак… — протянул господин Стайн, выслушав Ирмину историю до конца. — Ты молодец, девочка. Ты сама даже не представляешь, какая ты молодец… И ты, Серко, тоже, — совершенно серьёзным тоном обратился он к волчку, смирно сидевшему у Ирмы на руках. — Сонэ, пожалуйста, займись ею. Пусть отлежится.
— Да, папа.
— Эртан, одна нога здесь, другая там — к погосту. Следить в оба. Чуть что — зови меня.
— Да, папа, — тем же тоном откликнулся близнец Аэсоннэ.
— Я пошлю весть госпоже Кларе, — последние слова предназначались уже Ирме. — Ни о чём не волнуйся. Отдыхай.
— Господин Аветус… но господин Свамме… Он меня в Синехатовку посылал… с поручением… он… недоволен будет…
— С этим жадным гномом я сам потолкую! — рыкнул господин Аветус, да так, что у Ирмы разом затряслись все поджилки. — На вершника конного ему грошей жалко было, девочку через чащу погнал! Ничего, он у меня попляшет…
— Господин Аветус… — взмолилась Ирма. — Не надо, пожалуйста, а? Я ведь места лишусь. И куда подамся? Бабушка как померла — так и дом отобрали, мама… незнамо где, может, и в живых уже нет…
— Что-о? — все трое уставились на Ирму широко раскрытыми глазами. Очень странными глазами, если разобраться. Раньше Ирма этого как-то не замечала, а тут вдруг бросилось в глаза — зрачки и у господина Стайна, и у Айки с Эром вдруг сделались словно щели, точно у хищных птиц.
На мгновение, не больше, — но Ирма не сомневалась, что ей не показалось.
— Дом отобрали… — беспомощно повторила она. — За долги, говорят. Негоциант господин Расмуссон… И продали уже…
— Вот даже как… — сквозь зубы процедил господин Стайн. Айка с братом уставились на Ирму с каким-то почти священным ужасом.
— Я деньги копила, копила… — взахлёб принялась оправдываться девочка. — Думала, может, поеду когда-нибудь маму искать… Купцам заплачу, чтобы с караваном взяли… Копила, пока Серко не увидала… увидала, и ну просто не могла больше…
— Не оправдывайся, — мягко сказал господин Стайн. — Ты всё сделала правильно. Потому что без него Охотник бы тебя… — он осёкся. — И мама бы твоя осталась без дочери.
— Ирма при трактире живёт, — вступила Айка. — Свамме-гном её и впрямь не обижает. Мы бы знали.
— Его счастье, — буркнул её отец. — Вот что, дочь. Пускай-ка Ирма у нас пока останется. Для верности. Со Свамме я потолкую. Ничего не бойся. — Тяжёлая рука коснулась её затылка, и по телу вдруг растеклось приятное, обволакивающее тепло, словно весенним солнечным днём на речном крутояре. — Сонэ, поможешь?