В отличие от изрядно подвыпившей Ленки я прекрасно понимала, что Экрам не мог сложить руки на груди, укрыться пледом и положить сверху алую розу. Экрам мертв, тут нет никаких сомнений. Значит, кто-то сделал это за него… Но кто?! Этот кто-то все видел, и этот кто-то находится поблизости. Посмотрев на пустую корзину, я не решилась собрать в нее провизию и мысленно позавидовала своей бесстрашной подруге, которая, несмотря на явно надвигающуюся опасность, умудрилась взять бутыль водки и достать из холодильника несколько бутербродов. Не став в очередной раз испытывать судьбу, я бросилась прочь по плохо освещенному коридору в сторону выхода и, споткнувшись обо что-то, валявшееся на полу, чуть было не грохнулась, но все же выскочила на улицу и остановилась только тогда, когда оказалась рядом с Ленкой.
– А где корзина с провизией? – совершенно спокойно поинтересовалась та, не обращая даже малейшего внимания на мой перепуганный вид.
– На кухне. Ленка, у тебя не галлюцинации. Я видела Экрама. И плед и розу…
– Какую розу?
– Алую, ту, которая на пледе лежала.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Я говорю о розе.
– Не знаю. Лично я никакой розы не видела.
– Как это не видела?! Экрам накрыт пледом, а сверху лежит алая роза! – Я просто не могла удержаться и от дикого волнения перешла на крик.
– Когда я была на кухне, там никакой розы не было. И где Экрам ее раздобыл? А эта роза живая?
– Конечно. А почему она должна быть мертвой?!
– Мало ли. Можно подумать, ты не знаешь о том, что цветы могут быть как живые, так и мертвые. Странно.
– Что странно-то?! – начала я терять терпение.
– Странно то, что тут могла оказаться живая роза.
В этой хибаре вообще нет живых цветов. Может, их здесь где в горах выращивают?
– Лен, ты что, совсем ничего не соображаешь?! Экрам здесь ни при чем. Если в тот момент, когда ты была на кухне не было розы, значит, она появилась, когда ты ушла. Кто-то положил розу, когда ты вышла из кухни и я в нее зашла. Неужели ты не поняла, что в доме кто-то есть?!
– Кто?
– А что ты меня-то спрашиваешь? Я не знаю. Но в доме кто-то есть. Кто-то пристально за нами следит, и этот кто-то очень сильно скорбит по Экраму.
– Но ведь мы проверяли весь дом, и там никого не было…
– Значит, плохо проверяли.
– Мы же с тобой весь дом кверху дном перевернули. Может, мы имеем дело с привидением?!
– Лен, мы с тобой уже не в том возрасте, чтобы верить в привидения.
– Не скажи, в любом возрасте можно встретить такое, чему нельзя найти объяснение.
– Например, накрытый пледом Экрам, – довольно язвительно произнесла я.
– А почему бы и нет.
Увидев, что Ленка просто фонтаном льет водку в рот и без того еле живой девушке, я отобрала бутылку и наклонилась над Никой.
– Лен, она же захлебнуться может. Ну что ты делаешь?!
– Я человеку наркоз даю.
– Но не в таких же дозах. Ника, ты как? Тебе не лучше?
– Не знаю.
– Может, у тебя болеть меньше стало?
– Не знаю. Девочки, родненькие, убейте меня, пожалуйста.
Увидев, что уже почти рассвело, я толкнула пьяную Ленку в бок и огляделась вокруг.
– Лен, уже светает, что делать-то?
– Не знаю. Ты сама настояла на том, чтобы мы освободили девушку, а теперь спрашиваешь, что с ней делать. С ней мы далеко не убежим, и оставлять ее тоже нельзя. Непонятно, кто в доме шатается. Нужно узнать, кто здесь прячется. Пойдем, посмотрим.
– Ты считаешь, что мы должны пойти в дом и посмотреть?
– Конечно. Ты ведь считаешь, что любому непонятному явлению есть объяснение.
– Считаю, только, может, все-таки не стоит возвращаться в дом?
– Ты предлагаешь оставаться в неведении и ждать, пока кто-то выстрелит нам в спину?! В конце концов, у нас есть оружие. – Видимо, выпитая водка дала о себе знать. Ленкиной смелости не было предела.
Увидев, что Ленка достала из штанов пистолет и направилась в сторону дома, я затаила дыхание и вытерла выступивший на лбу пот. Ленка остановилась и махнула мне рукой, приглашая меня последовать ее примеру.
– Ну что ты стоишь? Пошли вместе. Надо узнать, кто там прячется.
Взяв с земли уже почти пустую бутыль, я через силу сделала несколько глотков и закусила половиной бутерброда.
– Господи, и как же можно пить эту гадость?
– Говоришь, а сама особо не брезгуешь.
– Это я так, от безысходности.
– Вот и я пила от безысходности. Мы вообще если здесь что-то делаем, то все от безысходности. Пошли посмотрим, что там такое делается. Может, и в самом деле турецкие покойники отличаются от русских и умеют шевелиться.
– Не говори ерунды!
Пройдя по коридору, я пустила Ленку вперед, так как она держала пистолет, а сама пошла следом, с трудом вглядываясь в полутьму. Уже во второй раз мы стали открывать двери всех подряд комнат и задавать один и тот же вопрос: «Есть здесь кто-нибудь?», но, как и раньше, в комнатах было пусто.
– Прямо чертовщина какая-то, – с дрожью в голосе произнесла Ленка и выставила вперед руку с пистолетом. – Нет здесь никого…
– Но ведь кто-то же накрыл Экрама.
– Да кто его знает, может, он и впрямь сам накрылся.
– Лен, ну не говори ерунды. Как маленькая.
– А это не сказка, а мистика.
– А мистика и сказки – это одно и то же.
– А вот и не одно и то же. Сказки выдуманы, а мистика… она реальна.
– Ой, да ладно тебе.
Мы приблизились к кухне, валясь с ног от усталости и с каким-то ужасным предчувствием. Экрам лежал на том же месте, накрытый все тем же национальным пледом, поверх которого лежала все та же алая розочка.
Ленка нагнулась, подняла розочку и с нескрываемым отвращением ее понюхала.
– Здесь даже цветы другие.
– Почему?