Обухов выдвинул туго скрипнувший ящик. Банка была там. Трактор стал совсем неразличим из-за трещин, покрывших желтоватую эмаль. Отчего-то Руслана охватил страх. Эля не изменила в комнате ничего, не внесла ни капли своей индивидуальности, как будто была случайной гостьей, бродяжкой, которую пустили переночевать из милости. Да и вещи в ее шкафу висели неказистые, все какие-то выцветшие – джинсики, одноразовые кофточки вьетнамского производства. Кстати, платья, полагающегося каждой выпускнице, Руслан в шкафу не обнаружил…
Он вернулся в кухню. Сестра велела ему позавтракать? Что ж, он позавтракает. Подпоясавшись полотенцем, Руслан начал хозяйничать – поставил чайник на плиту, достал тяжелую чугунную сковородку. Хорошо бы сейчас кофе со сгущенкой и яичницу с ветчиной, с лучком, с зеленым горошком.
Обухов распахнул холодильник, но, увы, мечте его не суждено быть сбыться. Ни яиц, ни ветчины он не нашел. Стояли аккуратные коробочки йогурта. Кучерявился салатный кустик. Застенчиво розовели щеками томаты. В пакетике обнаружилась еще какая-то бурая комковатая масса, видом похожая на овечьи орешки. «Отруби», – прочел он на этикетке. Тьфу ты, что едят!
Руслан вспомнил вдруг Грецию. За завтраком – шведский стол. «Из пятидесяти шести блюд», как хвастливо указывал проспект отеля. Обед они заказывали в номер, Лялька довольствовалась фруктами, но зато съедала целый поднос, особенно неравнодушна она была к крупному сине-сизому винограду. Ужинали они в ресторанчике у моря. Руслану нравилось рагу из баранины с помидорами и баклажанами. Ляля же, сделав равнодушное лицо, ковыряла ножичком морского гада.
А тут – отруби и однопроцентный кефир недельной давности!
И тут Руслан решил сбежать. Только чайник успел снять с плиты, а полотенце сорвал уже на улице, когда заметил, что на него как-то странно смотрят прохожие. Чтобы отвлечься и забыться, он направился на рынок, где купил мяса, овощей, дорогих конфет, раннюю клубнику в пластиковой ванночке. А после рынка ноги сами принесли его к колледжу. Он пришел как раз вовремя.
Эля стояла на крыльце. Возле нее крутился какой-то парень. Он что-то энергично говорил ей, наступая, а она пятилась, и улыбалась, и мотала густой челкой, как лошадка. Вдруг Элин ухажер решительно протянул руку и обнял ее пониже талии, за что тут же схлопотал не пощечину, а основательный тычок в грудь и отлетел сразу же на приличное расстояние. Обухов усмехнулся. Ай да сестренка, молодец, не дает себя в обиду!
– Ты чего? – взвился парень и добавил несколько бранных слов. – Раньше-то тебе нравилось, а?
Руслан почувствовал, что пришла пора вмешаться, однако Элька повернулась и быстро пошла ему навстречу, жестом показывая: стой, мол, на месте. Отвергнутый поклонник что-то пробурчал ей в спину, но уже не так активно.
– Ты что здесь делаешь? – спросила Эля. – И что у тебя в сумках?
Пакеты с рыночной снедью шелестели у Руслана в руках.
– Так, купил кое-что.
– Кое-что?
– Клубнику, например.
– А-а. Это вкусно.
– В холодильнике-то у вас мышь повесилась.
– Мама сидела на диете, – объяснила сестра.
– А ты?
– И я за компанию.
– Тебе надо хорошо питаться, – сказал Обухов, перехватил все пакеты в одну руку и взял Элю за локоть. – Пошли домой. Поговорить надо. Кстати, кто это там с тобой беседовал?
– А-а… Это… Как его… Васька. Ухажер. Бойфренд.
– Круто ты с ним.
– Заслужил.
– А раньше дружили?
– Дура была, – коротко ответила Эля.
Разговор, собственно, вышел короткий. Пока Эля лакомилась клубникой, Руслан выложил ей свой план: она должна уехать с ним в Москву. Он больше не оставит ее, никогда. Она подготовится к поступлению в институт, он ей поможет.
– Это вряд ли, – заметила как бы между прочим Эля. – Я не семи пядей во лбу, знаешь ли.
– Ну, я же поступил в МГУ. И закончил эту же школу, кстати…
– Своей головы ты мне не приставишь, – пожала плечами сестра. – Я… неспособная, Руслан. Ни к чему. Мама мне всегда говорила: «Стыдись, Руслан университет закончил, а ты не можешь запомнить значения числа Пи!»
– У тебя же вполне приличный аттестат, Элька!
– Это потому, что учителям самим невыгодно плохие оценки ставить. А какие деньжищи сейчас надо за учебу выложить, ты подумал. Лучше я работать пойду.
Руслан был уверен, что Эля преуменьшает свои способности. В аттестате у нее были тройки по точным предметам, но по гуманитарным дисциплинам она преуспела. Не иначе, сестра просто не хотела его разорять, хотела поскорее сама начать зарабатывать.
Квартира вскоре была продана, день отъезда назначен. В полупустую дорожную сумку Обухова уместилось все, что Эля решила взять с собой. Презрев свои невидные шмотки, она зачем-то стала упаковывать мамины платья.
– Эля, зачем? Оставь их здесь, подари кому-нибудь. Я куплю тебе новые, все новое.
– Их же можно перекроить, перешить, – бормотала сестра, проявляя странную в столь юной девушке хозяйственность. – Ну а шубу-то? Шубу я не оставлю.
Шуба была и впрямь красивая, норка цвета кофе с молоком. Но и она не могла быть Эльке как раз.
– Скорняк перешьет.
Шубу Руслан взять согласился. Эля достала из шкатулки мамины драгоценности, торопясь и чертыхаясь, вынула из своих ушей серебряные колечки, вдела старинные сережки с изумрудами, надела кольцо и браслет. Принесла серебряные ложки.
– Бога ради, Элька, зачем ты кладешь ножницы? Они такие старые и тяжелые!
– Вот именно, – отвечала она Руслану. – Теперь таких уж не делают, все китайские – однодневки, их даже поточить нельзя! Да и не бросать же новым жильцам, им и так слишком многое досталось!
– Я тоже кое-что возьму, – сказал Руслан ей. «Кое-что» оказалось коробкой с пуговицами.
Посадили в корзину толстую полосатую кошку Глашку. Такая же была, когда Руслан был маленьким. Он даже на секунду подумал, что это та самая кошка. Но они ведь столько не живут?
– Мы возьмем ее с собой?
– Конечно, Элечка, все, что хочешь.
И еще Эля решила забрать мамино зеркало, квадратное, в грубой деревянной раме. Они упаковали зеркало в бумагу, завернули в старый плед и перевязали веревками, однако Руслан все равно не надеялся довезти его в сохранности.
Таким же тяжелым был ключ от входной двери, которым Эля долго-долго крутила в скважине, запирая дверь. Наконец хрястнуло, брякнуло – замок сработал. Ключ походил на реликтовую рыбу, на чудесную щуку, выглянувшую из проруби. Этот ключ Обухов когда-то давно носил на шее, на тесемке. Под рубашкой он согревался и ласково клевал под ложечку при ходьбе. Два комплекта ключей отошли новым жильцам, а этот Руслан взял себе – на память.